Мирча Луческу: У меня всегда все под контролем
Вышел в свет очередной, ноябрьский выпуск журнала «Шахтер». Предлагаем вашему вниманию один из центральных материалов номера – развернутое интервью с наставником «горняков».
С Мирчей Луческу одновременно и тяжело, и просто. Он видит людей насквозь. Дешевые уловки с «понтами» и пусканием пыли в глаза на этого человека не действуют – Мистер слишком умен и опытен. При этом в общении Луческу ровен со всеми, отношения не демонстрирует, эмоций не проявляет. Вот и догадайся, что он на самом деле о тебе думает!
Сдержанность Мистера люди часто принимают за холодность и безразличие. Но это ошибка. Главный тренер «Шахтера» – Лев по гороскопу и полностью оправдывает свой знак зодиака. Луческу – натура сильная, решительная, щедрая, эмоциональная и, что неожиданно, романтичная. В то же время это единоличный лидер, знающий цену и себе, и окружающим. Чтобы научиться владеть собой, ему понадобились годы. Так сформировалась «маска Мирчи Луческу».
Пять шагов к Мистеру
– Мистер, вы наверняка давно определили для себя критерии, по которым оцениваете людей. И, в первую очередь, футболистов. Раскроете секрет?
– Самое важное – воспитание человека. Это первое, на что я обращаю внимание, мой главный приоритет! Причем воспитание не только спортивное, но и повседневное. Очень важны отношения человека с окружающими. Я за этим наблюдаю и делаю выводы. Второе в моей футбольной иерархии – отношения игрока с теми, кто его окружает, с партнерами. Третье место занимает дисциплина, соблюдение определенных законов, обеспечивающих правильное существование команды. Затем – база, с которой приходит футболист. И только на пятом месте его образование. Когда мы говорим о селекции, очень большое внимание обращаем на талант игрока, на его индивидуальные качества. Как можно его воспитывать, если у него нет базы? А что касается образования, то оно невозможно без того, о чем я говорил выше, без первых четырех позиций в моей оценочной шкале! Только при условии соответствия футболиста первым пяти требованиям профессиональный тренер соединит эти качества в единое целое. Есть еще другие моменты, но тех приоритетов, которые я перечислил, достаточно.
– Вы заранее изучаете нравственные принципы футболистов, которых впоследствии хотели бы видеть в своей команде?
– К сожалению, не всегда именно я принимаю решение о покупке игрока. У клуба есть свои приоритеты. Тренеры могут меняться, а клуб ответственен за селекцию и за приобретение исполнителей. Именно клуб остается с футболистом в тот момент, когда тренер расстается с командой. Я тренирую тех, кто у меня есть в наличии. Иногда, конечно, высказываю свое мнение по тому или иному игроку, которого собираемся приглашать и покупать. Но в целом есть группа скаутов. На их видении базируется приглашение футболиста.
– То есть последнее слово не за тренером?
– Решает не только тренер.
Один против стадиона
– Чем вам приходилось рисковать, для того чтобы чего-то достичь?
– Дело даже не в риске. Организовывать жизнь нужно таким образом, чтобы эффективно использовать свои знания, преследуя одну цель. Так я поступаю не только в отношениях с игроками и командой, а со всеми, кто меня окружает. Поэтому слово «риск» здесь, наверное, не подходит. Можно говорить о моем желании добиться чего-то. В этом, конечно, есть и доля риска. Ведь ты же принимаешь решения. А это очень сложно. Тренер зависим от результата. Быть лидером значит быстро принимать решения, причем решения правильные.
– Модель поведения после поражений вы для себя тоже выработали?
– Все зависит от эмоционального и психологического состояния. Я никогда не реагирую на что-то моментально. Беру паузу, чтобы утихли мои эмоции и возобладал разум. Независимо от того, что произошло, нужно быстро проходить через это и думать о завтрашнем дне. Неважно, победа это или поражение.
– Тем не менее во время матчей вы иногда бываете очень эмоциональным...
– Это может быть преднамеренно, чтобы обратить внимание на серьезность момента. У меня все под контролем. Случаются, конечно, чисто эмоциональные всплески, но иногда я провоцирую специально.
– Значит, у вас есть «маска Мирчи Луческу»!
– Есть. (Смеется.) Она создавалась на протяжении долгого времени, проходила через сотни, а может, и тысячи игр в моей карьере. Изначально я таким не был. Со временем я успокоился, научился контролировать свои жесты. Сейчас вспыхиваю только тогда, когда этого требует ситуация.
– Как же понять, когда вы настоящий?
– Со стороны заметить сложно. Если бы это было видно, тогда зачем же нужна маска?
– В обычной жизни вы тоже притворяетесь?
– Нет, я говорю только о футболе. Там идет борьба между мной и целым стадионом. Игроки, болельщики, судьи… Только сейчас я понял, что у меня есть маска, – когда прозвучал этот вопрос. Но не думаю, что она вообще ничего не выражает. Я бываю и спокойным, и взрывным. Я не из тех тренеров, которые прыгают у кромки поля, не из тех, кто достает тетрадку и начинает что-то писать в ней, чтобы все видели. Я не из тех, кто скачет по беговой дорожке, чтобы болельщики оценили эмоциональность и якобы переживание. Но я могу резко перейти из спокойного состояния во взрывное только для того, чтобы помочь своей команде.
– То есть эта маска на вас только на футбольном матче, а в обычной жизни ее нет?
– Если в повседневной жизни ничего такого не видно, значит, наверное, так оно и есть. Я веду себя вне футбольного поля так, как должен себя вести нормальный человек. Если говорить о масках, то на самом деле они есть у каждого, и их несколько. Например, я ими пользуюсь в зависимости от собственного интереса. В профессиональной деятельности у меня маска одна, в обществе я веду себя иначе. Все зависит от нашего интереса и состояния души.
Эффект озарения
– Со стороны кажется, что вы редко улыбаетесь, всегда серьезный, грустный.
– Большие результаты не достигаются с улыбкой на лице. Она расслабляет и заставляет относиться поверхностно к своим обязанностям. Улыбаюсь и я, но только вне стадиона. Вряд ли на поле меня кто-то видел смеющимся. Даже при счете 7:0, когда мы играли с БАТЭ! Не говоря о том, когда события на поле развивались не так, как того хотелось. А улыбка при счете 7:0 в какой-то мере унижает нашего соперника. Я такого себе никогда не позволю.
– Сколько времени вам понадобилось, чтобы развить иммунитет против сплетен и слухов, которые окружают любого известного человека?
– Меня не интересует мнение одного какого-то человека, потому что это частное, индивидуальное. Также не интересует мнение людей, которые не прошли через нашу профессию. У болельщиков своя линия, у противников тоже. Может иметь место и зависть людей, которые не добились в футболе того, чего достигаю я. Отталкиваюсь от мысли, что любой наш успех вызывает зависть. Так что стараюсь меньше на это реагировать. Но если речь идет о моей работе, ответственности по отношению к своим игрокам и команде – тогда у меня соответствующая реакция. Я не оставляю такую ситуацию без ответа. Но опять же грамотно и с вниманием подхожу к этому. Часто повторяю! И в итоге это фиксируется. Например, скажу еще раз: текущий чемпионат некорректен и неправилен. Буду повторять это постоянно. Почти на каждой пресс-конференции.
– Я правильно понимаю, что на вас невозможно давить?
– Сомневаюсь, что при моем опыте кто-то может оказывать на меня давление. Да, могут принимать некорректные решения. Например, я говорил о том, что, если не будет одобрен мой вариант розыгрыша чемпионата, то в важных матчах будут допущены ошибки. И будут потеряны очки, которые потом очень сложно наверстать. Это случилось в поединке с «Динамо» при неадекватном судействе – с удалением Шевчука и многими карточками. То же самое произошло в игре с «Днепром». Если бы Калиничу была предъявлена красная карточка, наверняка мы бы победили. И не потеряли бы пять очков: три с «Динамо» и два с «Днепром». И то, что я предупреждал об этом, лишний раз подтверждает: я предвидел ситуацию. Подчеркивал: если чемпионат будет проводиться в таком формате, в играх непосредственно лидеров будут теряться очки.
– Если бы теоретически кто-то из футболистов решил управлять командой, что бы вы сделали?
– Есть лишь одна правда в футболе – это зеленое поле. Если футболист себя там проявляет, он может стать лидером. Если же его положительные качества распространяются и на повседневную жизнь, если его позитивно воспринимают окружающие, я очень хорошо отношусь к такому человеку, с любовью. К примеру, таков Дарио. Таким у нас был и Фернандиньо. Но если футболист хочет выйти на первый план другими методами, которые не воспринимаются командой, вредят ей, то такому футболисту у меня просто не будет места. Так как он нарушает базовые принципы: воспитание, отношение и дисциплина. В таком случае он не играет в моей команде, его нужно отдалить, иначе он будет искать возможности устроить бунт. Такие примеры были в «Шахтере». Но я не хотел бы называть фамилии. И не только в «Шахтере». Я отдалял этих футболистов от команды, помогал заключить новый контракт, на новом месте.
– А если бы игрок замахнулся на вашу роль – роль тренера, руководителя команды? Или отказался бы выполнять ваши указания?
– Это невозможно. До такого бы просто не дошло, потому что я пресек бы любые попытки в самом начале.
– Вы принимаете решения, основываясь на логике или интуиции?
– Интуиция имеет большое значение в нашей жизни. Может быть, здесь можно говорить даже о некотором озарении! Интуиция довольно длинный процесс. А вот озарение… Философ Анри Бергсон говорил, что у каждого из нас может случиться озарение, потому что человек подошел к нему интуитивно. Почувствовал что-то – и принял соответствующее решение. Это приходит на протяжении определенного времени. Например, ты пишешь. Садишься и думаешь: что написать? Ничего не приходит, никаких мыслей. Но пока ты думаешь об этом и сомневаешься, в голове происходят какие-то процессы. И вдруг находишь то самое нужное слово – ни с того ни с сего. И пишешь его! Точно так же и у нас. Процесс, который идет от мыслей. Иначе любой мог бы работать на одном озарении. Хотя я могу сказать, что многие решения принимаются именно так, да. Чаще это бывает, когда нужно выбирать между, например, двумя игроками: кого из них сегодня поставить? Следует быстро проанализировать, в частности – их сильные и слабые качества. И определиться. Решение может быть верным, а может – нет. После матча ты уже не можешь ничего изменить. И в этот момент сильны люди, которые анализируют нас. Они делают выводы легко, потому что матч уже завершился и есть просто факт. Я часто повторяю своим футболистам, что для меня тренировочный процесс важнее, чем сам матч. Если ты тренируешься хорошо в течение всей недели, то мое впечатление не может быть обманчивым. Зато меня анализируют, видя только финальный результат. Люди не знают, как футболисты доходили до поединка. Это очень большая разница.
Один в доме
– Вы можете посмеяться над собой?
– Это сейчас я очень улыбчивый, потому что разговариваю на такие темы с девушкой. (Смеется.) Естественней было бы обсуждать подобные вопросы с мужчиной из той же сферы деятельности, что и я, который знает все эти тонкости.
– То есть вы не можете посмеяться над собой в обычной обстановке?
– Почему же? Конечно, могу. Только этого никто не должен видеть.
– Мистер, вы когда-нибудь оказывались в ситуации, когда вы сидите вечером один, например, на базе «Кирша» в своем кабинете и чувствуете, что вам явно не хватает простого человеческого общения? Вы тайно ждете, что к вам кто-то придет, постучит, спросит, как дела... А все боятся зайти, потому что думают, что вы очень заняты.
– Если после трудового дня я сижу там один и жду, то я хотел бы, чтобы ко мне постучал и зашел человек улыбчивый, а не тот, кто меня боится и заходит в кабинет со страхом. Если ко мне придут с улыбкой, это придаст мне положительных эмоций. А если кто-то хмурый или серьезный… Обычно я вызываю кого-то в кабинет, чтобы готовиться к той или иной игре. Но, честно говоря, моя дверь всегда открыта для любого человека. А это проблема окружающих, если они боятся ко мне зайти. Не моя.
– А есть ли грань, за которую вы никогда не пустите даже самого близкого человека?
– Наверное, такой барьер существует. Он называется уважением. Это относится ко всем без исключения. Я требую уважения к себе. Не одобряю моменты, когда кто-то чрезвычайно некорректен ко мне или необъективен, будем говорить так, своими разговорами или своим поведением. В дальнейшем мне сложно с этим человеком строить какие-то отношения. Он становится безразличен. У меня нет к нему никаких эмоций. Может быть, один раз такое можно простить, но если это регулярно происходит, человек перестает существовать. В то же время моя сила в том, что я могу попросить прощения, если был неправ. И мне не стыдно это сделать. Если я знаю, что ошибся, что я неправ, неправильно себя повел по отношению к кому-то, неправильно оценил ту или иную ситуацию, тогда я первым сделаю шаг навстречу. Уважение и воспитание – для меня самое важное.
Боец по натуре
– Мистер, у вас наверняка есть враги, не бывает такого, чтобы их не было…
– Чем больше успехи, тем больше у тебя и врагов. В Румынии есть поговорка: только в дерево, которое дает плоды, бросают камни.
– Какой вы в состоянии войны?
– Не могу сказать, что у меня с кем-то есть личная вражда. Я никогда не завидую тем, кто делает что-то лучше или достиг большего. Наоборот, это для меня пример, я к нему стремлюсь. Уважаю людей, которые своим трудом добились определенных высот. И, наоборот, не уважаю людей, которые пользовались кем-то, чтобы достичь этих высот. Поэтому я говорил, что если дохожу до конфронтации с кем-то, то этот человек просто для меня перестает существовать. Чужие успехи очень сложно одобрять, если находишься с этим человеком в одном поле деятельности. Естественно, представляю себе, что определенный мой успех порождает чью-то зависть, кто-то хотел бы быть на моем месте. Как пример, ситуация вокруг «Шахтера», когда завистники пытаются любыми путями принизить статус команды, связывают успехи или с судейством, или еще с какими-то моментами, которые не имеют ничего общего с теми титулами, которые мы завоевали за последние годы. Читал одно интервью Мирона Маркевича… Не ожидал от него такого... Он заявил, что Федерация и Премьер-лига прислушиваются только к «Шахтеру». Все это можно объяснить одним словом: зависть. В наш адрес всегда было больше подножек, чем в чей-либо. И ошибки судейства, и многие другие вещи. Я тоже умею хорошо анализировать вещи, которые происходят в футболе. И, если кто-то не может подняться на наш уровень, он пытается опустить нас до себя. Моя сила в том, что я все это понимаю. И это стимулирует мой боевой дух. Я не тип, который опускает руки и мирится со всем, что обо мне говорят. Я боец по натуре. И, когда я борюсь с кем-то, улыбка исчезает с моего лица.
– Понятно, что вы этого не покажете. Но вы когда-нибудь паниковали хотя бы в душе?
– Да, были моменты. Тренер, в первую очередь, человек. У каждого из нас есть сомнения, и сила заключается в том, чтобы их не показывать. Тренер находится в центре большого количества людей: это игроки, болельщики, судьи, журналисты. Все только и ждут, чтобы его съесть. Если почувствуют, что он слаб, сразу набрасываются. Выживает сильнейший, как в джунглях. Иначе съедят.
– Тогда кто или что может заставить вас почувствовать себя слабым? Вы же тоже человек…
– Несчастье другого человека. Чужие страдания делают меня слабым.
– Команда отражает характер тренера?
– Да. Всегда. Но на это нужно время. Тренер должен воспитать своих игроков.
