Валерий Яремченко: «Ностальгия – это когда во сне хоронишь своих близких»
Считалось, что главный тренер львовских «Карпат» не жалует журналистов. Этот стереотип он разрушил сам в откровенном интервью «СПОРТглавред».
Наша беседа состоялась через сутки после матча «Карпаты» - «Динамо» в одном из уютных кафешек в центре Львова. Созвонившись накануне, услышал от Яремченко: «Только мы там недолго?» Попросил минут сорок, на что получил ответ: «Давайте, постараемся». В итоге, наш разговор растянулся на полтора часа. Показалось, что мой собеседник был откровенен. Лишь иногда, когда вопросы касались его взаимоотношений с руководителями клубов, подбирал слова осторожно. В остальном Валерий Яремченко отличался свойственной ему прямотой.
Валерий Иванович, многие воспитанники называют вас отцом…
Это, наверное, потому, что много хороших футболистов свой путь в большом футболе начинали в том «Шахтере», который тренировал я. Видимо, люди не забывают, кто дал им шанс. Все-таки какое-то влияние на становление игроков я оказывал.
Но в большинстве своем спортсмены по своей натуре эгоисты. Многие из них уверенны, что достигли определенных вершин исключительно своему таланту…
Этого тоже нельзя отрицать. Ведь у каждого человека есть к чему-то талант. Но каждый самородок, для того, чтобы он ярко блестел, нужно должным образом огранить. В детстве тебя воспитывают родители, в школе педагоги, а в спорте эта роль принадлежит наставникам. Ведь каким бы талантливым ты не был, самостоятельно овладеть профессией невозможно. Потому что-то, чем ты начал заниматься сейчас, родилось не вместе с тобой, а соответственно есть люди, владеющие опытом и знаниями. Быть профессионалом своего дела в одиночку даже теоретически невозможно. Иной разговор, что твое становление во многом зависит от того, как тебе знания преподнесут. В том числе это касается и спорта, ведь любой тренер должен обладать педагогическими навыками. Без них ты никогда не построишь коллектив единомышленников. Мне его создавать удавалось и, видимо, мои воспитанники это оценили.
Впрочем, приходилось слышать разные мнения относительно методов вашей работы – одни называют вас жестким тренером, другие утверждают, что к подопечным Яремченко относится по-отцовски.
Сразу скажу, что жесткость должна присутствовать обязательно, но проявляться она должна в работе. Впрочем, жесткость – это не совсем правильное определение. Футболист на поле обязан выполнять определенное задание. Если один игрок не выполняет того, что от него требуется, страдает вся команда. Это скорее дисциплина. Я всегда говорю футболистам, что ошибка одного сказывается на результате всего коллектива. Впрочем, часто так бывает и в жизни. Потому и успешными становятся те люди, кто своевременно усваивает этот принцип и руководствуется им. А чтобы был коллектив, нужно собрать людей, мыслящих такими критериями. Я всегда придерживался такой линии. А команда должна чувствовать четкую позицию тренера.
Убежден, что наставник не должен быть деспотом. Ведь требовательность и деспотичность – две разные вещи. При этом всегда нужно различать сторону жизненную и рабочую, никогда не объединять этих двух понятий. Всем людям дана одна жизнь, вне зависимости от того, какое положение ты занимаешь в обществе. Поэтому я всегда требовал от игроков только в рабочее время. В остальные моменты они вправе делать то, что сами считают нужным. К сожалению, мы воспитаны так, что часто путаем эти две составные и сливаем их в единое целое. В нашей стране руководитель часто считает, что он вправе указывать человеку, который работает у него, даже как проводить свободное время. Почему-то те, кто выше по служебной иерархии, считают, что у них другая жизнь. Но ведь они точно также рождаются и умирают, как все остальные!
Среди нескольких сотен ваших воспитанников есть такие, кто на вас обижается или не подает руки?
Руку подают все, но, возможно, кто-то и обижается. Впрочем, это не странно, учитывая специфику нашей работы. Команда – это ведь тридцать человек, а на поле выходит только одиннадцать. Выбирать достойных приходится тренеру, а подопечные в силу своей молодости не всегда способны адекватно принять каждое решение. Отсюда и обиды. При этом старшие футболисты к тренерскими шагами в основном соглашаются, недоразумения могут возникнуть с молодежью.
А с владельцами клубов вам, человеку еще советской закалки, легко находить общий язык? Ведь не секрет, что с большими деньгами в футболе появилось много руководителей, считающих, что в игре они разбираются не хуже опытных специалистов…
Сложно говорить на эту тему. Коль наши клубы стали профессиональными, значит, мы обязаны принять новые условия. Понятно, что руководит клубными делами президент. Он вправе требовать от тех, кому платит деньги. В первую очередь, руководитель хочет видеть результат. В этом контексте тренеру особенно сложно. Здесь нужно, с одной стороны, незамедлительно выполнять то, что от тебя требует руководитель, а с другой – не потерять нить контакта с командой. Иное дело, что порой планка требований бывает завышенной. Здесь многое зависит от опыта руководителя. Более молодые требуют сиюминутного результата, те, кто поопытнее, готовы подождать. Те, кто содержит команду длительное время, вникает в ее внутреннюю жизнь, видит дальнюю перспективу, знают, на что коллектив способен в самое ближайшее время. Для таких людей любой результат не будет сюрпризом.
Говорят, из Запорожья вы ушли во многом из-за недоразумений с руководством местного «Металлурга»…
Понимаете, взаимоотношения тренера с командой всегда будут, скажем так, интимными. И они должны быть такими, потому что тренер должен вынести команде свой диагноз. То есть сказать правду. Ведь правдиво очертив ситуацию, всегда можно исправить положение в коллективе. А вот реакция на правду порой бывает отрицательной. Плохо, когда эта информация становится доступной широкому кругу людей. Тогда футболисты реагируют на правду неадекватно, воспринимают происходящее с отрицательными эмоциями. Взрослому человеку не нужно постоянно во всеуслышание талдычить, что он делает не так. Одно дело, когда это тебе скажет тренер, совсем иное – когда кто-то еще. Тренер и футболисты – это одно целое.
Иными словами, можно сказать, что вы защищали игроков?
Не то чтобы защищал... Я пытался, чтобы команду не критиковали без потребности, ведь каждый человек реагирует на критику по-своему. Кому-то все равно, а кто-то переживает. Из-за этих переживаний возникают новые ошибки. А за результат отвечает тренер. А значит, только он, по моему убеждению, может указывать игроку на его профессиональные ошибки. Ведь тренер исправит просчет и забудет о нем. Когда же критикует еще кто-то, к игроку цепляется клеймо, которого в будущем трудно избавиться. Какая польза от этого?
Так или иначе, за вами закреплена репутация человека довольно прямого и непосредственного. Тем более неожиданным было известие о том, что вы приняли приглашение Петра Дыминского, который, как говорят знающие люди, любит вмешиваться в тренерскую работу…
Перед тем, как принять решение, у меня с Петром Петровичем состоялся обстоятельный разговор. Тогда я ему сказал следующее. Когда тренер ставится в цейтнот, он не всегда принимает правильные решения. По моему убеждению, человека в цейтнот ставить нельзя. В таком состоянии каждый обречен на ошибки. Особенно в тренерской работе. Скажем, существует три варианта разрешения ситуации и нужно взвесить все за и против, чтобы выбрать самый оптимальный. Но когда у тебя ограниченный отрезок времени на принятие решения, ты начинаешь бить наугад. Тренерская работа лишь тогда будет плодотворной, когда специалисту дадут работать спокойно. А если к наставнику существует недоверие со стороны президента, то никаких результатов его деятельность не даст. Тренеру важно чувствовать понимание со стороны руководителя, даже если команда некоторое время играет неудачно. Конечно, если результата нет слишком долго, будет резонно услышать от президента, что дальнейшее сотрудничество не имеет смысла. Все спокойно и взвешено. Команда ведь прекрасно чувствует, когда руководитель относится к тренеру с недоверием. Соответственно появляются сомнения и у игроков. В такой обстановке настоящего коллектива уже не будет.
Дыминский держит слово, не срывается после неудач?
Каждый из нас человек эмоциональный и кое-когда не может промолчать. Да, бывает, что Петр Петрович ругает за неудачи, но в то же время он всегда прислушивается к моему мнению. Хотя у него есть своя точка зрения, как и у каждого президента. С чем-то я согласен, с чем-то нет. И прямо говорю об этом. Важно аргументировать свое мнение. И не занимать исключительно противоположную позицию, а пытаться найти выход из ситуации. Плохо, когда тренер говорит одно, а президент другое. От этого команда никогда сильнее не станет.
Ваш предшественник Александр Ищенко рассказывал мне, что несмотря на ничью в матче с «Динамо», Дыминский остался недоволен качеством игры «Карпат». Вы в прошедшую субботу киевлянам проиграли…
Мы проиграли, но президент зашел в раздевалку и поздравил нас с бескомпромиссной игрой.
Можно сказать, что Петр Петрович доволен вашей работой?
Результатом, наверное, нет. Но ведь нельзя не заметить, как формируется и растет на глазах молодая крепкая команда.
Предполагаю, что в «Карпаты» вас пригласили еще и потому, что когда-то в «Шахтере» вы руководствовались тем же принципом формирования команды – с упором на доморощенных исполнителей…
Сложно об этом судить. Мне только известно, что во Львове очень гордятся, когда воспитанники «Карпат» играют за национальные сборные Украины. Посмотрите на состав нашей команды и вы увидите, сколько талантливых 18-20-летних ребят выходит на поле в составе коллектива высшей лиги. Именно за ними будущее. Иное дело, что у молодежи нет стабильности ни в игре, ни в тренировках. Но ничего, это нормальный процесс, со временем эта проблема исчезнет. У нас много талантливых ребят. Не менее талантливых, чем футболисты из других стран. Всегда был уверен, что на доморощенных исполнителях можно создать сильную команду.
Тем не менее, сложно понять, почему «Карпаты» избавились от бывших лидеров команды Батишты и Сучкова…
А мы от них не избавлялись. Просто наступает такой момент, когда и игрок не приносит пользы команде, и сам футболист в этом коллективе уже себя исчерпал. Так что его уход будет полезным со всех сторон. Прописная истина, которую вполне можно применить относительно Батишты и Сучкова. Хотя я совсем не исключаю, что в «Харькове» они способны проявить себя еще ярче, чем за годы выступлений в «Карпатах».
Уход этих футболистов кроме всего прочего, казалось, означал еще большую «украинизацию» «Карпат». Но недавно состоялось приобретение бразильца Эду из клуба третьего португальского дивизиона…
Не надо так – он профессиональный футболист. Он мобильно тренировался во время сборов. Я посмотрел на Эду и принял решение взять его. Не могу сказать, что это лидер команды – нет, просто опытный футболист, который может принести пользу. При этом приход Эду не сильно ударил по бюджету «Карпат». Мы не покупали звезду. Это не то приобретение, о котором можно говорить, будто я просил президента: «Обязательно мне его купите».
Эду пришел вместо Батишты?
Думаю, что нет.
Валерий Иванович, возглавляя «Шахтер», вы как раз застали период первого наплыва легионеров в украинский футбол. Тогда вам сложно было переходить от работы с проверенными бойцами, как то Орбу, Зубов, Попов, Ковалев на сотрудничество с иностранцами?
Знаете, я понимаю легионеров так, как их понимают в нашей стране немногие. Потому что сам попробовал этого хлеба, знаю, как это непросто. Я три года работал в Сирии, потому имею полное представление о том, как сложно человеку подстроиться к совершенно другому обществу, к другой стране, культуре, как тяжело перейти на другую пищу, на иное мировоззрение. Очень важно помочь иностранцу прижиться. Потому к легионерам я всегда относился очень бережно. Вы пообщайтесь с теми иностранными ребятами, которые остаются в «Шахтере» еще с моих времен. Мне кажется, никто из них не скажет обо мне плохого слова.
К иностранцам у нас действительно часто предвзятое отношение. Все почему-то считают, что они приехали к нам исключительно зарабатывать деньги. Причем так считают даже многие наши футболисты. Уверен, только потому, что они сами никогда не оказывались в роли легионеров и не знают, как это тяжело. Да, иностранцы приехали зарабатывать деньги, но они приехали на чужбину, где все в основном настроены против них. Поэтому я всегда относился к иностранцам исключительно доброжелательно. Порой даже делая им поблажки, когда они нарушали дисциплину. Хотя, конечно, в основном ставил на место всех.
Получалось? Вон в Киеве так и не смогли справиться с Родриго…
А почему не получалось? Недисциплинированных либо я на место ставил, либо весь коллектив. Как это происходит? Это уже тренерские хитрости. Если тренер не способен справиться с футболистом, то кто-то должен покинуть команду. Другого выхода, наверное, нет.
Вы сказали, что сами попробовали легионерского хлеба. Но вы в Сирию приезжали учить, а, к примеру, в «Шахтер» иностранцы приезжают звездами…
Не согласен с вами. Футболист всегда зависит от тренера. Если он хочет играть, то должен выполнять требования наставника. У каждого специалиста свои требования, соответственно, игроку нужно под них подстраиваться. Так уж сложилось, что футболист, каким бы звездным он не был, обязан подчиняться коллективу и выполнять именно коллективные действия. Профессиональный игрок всегда будет выполнять то, что от него требуется. Ведь по большому счету, профессионал не тот, кто много зарабатывает, а кто качественно выполняет свою работу. А без постоянного тренинга ничего не получится. Ведь понятие «звезды» выдумали болельщики и журналисты. На самом деле, это обычные люди, которые свою работу делают более профессионально, а от сего более дисциплинированные и воспитанные. С так называемыми «звездами» легче работать. Бывают, конечно, исключения, когда ребят, которые едва засветились, журналисты возносят слишком высоко. Умные быстро вернутся на место, а остальные улетают еще выше в небо и сгорают, как кометы.
В «Шахтере» у вас всегда был костяк из игроков, не обязательно «звезд», вокруг которых вы строили команду.
На мой взгляд, в любой команде этот костяк должен быть. Только тогда он будет работать, как отлаженный механизм. Если к большой шестерне поставить меленькую, она обязательно закрутится. А если большая просто будет стоять, то маленькая, по меньшей мере, не упадет.
В 1994 году в силу обстоятельств вы вместе с Матвеевым, Кривенцовым и Ателькиным уехали в Кременчуг. И там, тренируя местный «Кремень», наверное, доказали всем, чего стоите со своим костяком…
Там мне было легче работать. Я прекрасно знал возможности своих ребят, а вокруг них формировал команду в целом. И получилось неплохо. С того «Кремня» ведь немало хороших футболистов вышло. Скажем, именно у меня проявил себя Андрей Кирлик. Это как раз тот случай, когда рядом с большой шестерней заработали маленькие шестеренки. Молодой игрок ведь всегда чувствует себя увереннее, когда рядом опытный. В сложные моменты молодой смотрит в глаза старожилу и ищет в них поддержку. Тогда у парня получается то, что он умеет делать, но в чем он не уверен.
Сейчас вы поддерживаете отношения с теми ребятами, которые считались вашим костяком, общаетесь с ними на равных?
Отношения поддерживаю. Только вот что значит «общаемся на равных»? Мы и раньше общались на равных. Если на заводе рабочий не может получать больше директора, то в футболе часто игрок зарабатывает больше тренера. Но тем не менее, человек понимает, что руководителем является наставник. Если я буду плохо руководить, то и он себя не проявит. Если игрок не выкладывается на поле, за неудачу ответит тренер. То есть наша работа взаимосвязана, каждый должен выполнять те функции, которые на него возложены.
В «Шахтере», учитывая карьеру игрока, вы провели где-то 35 лет. В 60 лет еще хотелось куда-то уезжать? Скажем, не было желания вернуться в детско-юношескую школу клуба, где работали два года в конце 80-х?
Меня когда-то президент «Шахтера» Ринат Ахметов шутя спросил: «Валерий Иванович, вы бы пошли от нас в «Барселону»?» На что я ответил: «Я не пошел бы, а побежал. Только вот не зовут!» (смеется). То же самое и здесь. Возможно, я и остался бы в «Шахтере», но мне не предложили там рабочего места. Да, мне хотелось остаться в Донецке, где остались моя жена, дети и внучка, где я оброс связями. Но что мне для этого поменять профессию? В конце концов, тренерская работа предусматривает постоянные переезды. Столько, сколько проработал в «Шахтере» я, на одном месте мало кто задерживался.
И все же вам как ветерану «Шахтера» не обидно, что современный клубный менеджмент, пришедший вместе с тренером Луческу, отодвинул всех старожилов клуба на обочину?
Я поддерживаю общение с некоторыми людьми, работающими в «Шахтере». Но чтобы что-то комментировать, нужно находиться внутри коллектива. Да и не хотелось бы выносить сор из избы и кого-то со стороны критиковать. Чтобы давать комментарии, нужно находиться внутри. Возможно, мне что-то не нравится, но я предпочитаю оставлять свои переживания при себе.
Ваше сердце, наверное, остается там?
Да, в Донецке, где я состоялся и как футболист, как тренер, как личность.
Не обидно, что много раз были вторым, но так ни разу не взошли на вершину?
А передо мною и не ставили задачи быть первым. Когда такую задачу поставили, а я с нею не справился, пришлось уйти.
Но как футболист вы могли стать первым, ведь в 70-е у «Шахтера» была блестящая команда, способная победить кого угодно…
Согласен. Но в футболе, как и вообще в жизни, есть еще много подводных течений.
Догадываюсь, о чем вы. Лет шесть назад в одной из тернопольских газет вышло интервью Владимира Онысько, в 70-е годы работавшего в «Шахтере». Там он прозрачно намекнул, что в Украине всегда была первая команда, с которой нужно было делиться…
Все правильно. Так и было. Только больше по этому поводу вы из меня ничего не вытянете. Придет время, я обо всем расскажу.
В те годы «Шахтер» успел заявить о себе в еврокубках, обыграв дома «Ювентус» и сыграв вничью с «Барселоной». Почему горняки не смогли также удачно противостоять грандам на выезде?
Что касается «Ювентуса», в составе которого выступало девять будущих чемпионов мира, то мы вполне могли победить туринцев. Но первый поединок мы играли поздней осенью, когда сезон в СССР уже закончился. Мы не тренировались две недели, а потом полетели играть в Италию. Конечно, нам не хватило игровой практики. А дома мы полностью переиграли «Ювентус», но забили только раз.
Говорят, что «Шахтер» в те годы играл за копейки…
Да, платили очень мало. Но что мы могли в то время сделать? Что пойти в обком партии и потребовать: «Дайте нам больше денег?» Нам тогда платили 280 рублей зарплаты, плюс от 90 до 150 рублей доплачивали, так сказать, из-под стола. Впрочем, тогда даже когда были деньги, особо и покупать нечего было. Квартиру я получил сразу, едва перебрался в Донецк.
А уйти в Москву, Киев или еще куда-то, где платят больше?
Ну, в то время люди жили совсем другими ценностями. Тогда об уходе никто не думал, все были патриотами своего клуба. Люди, конечно, были разные, но в то время было больше тех, кто хотел просто играть в футбол. Тогда воспитание людей в Советском Союзе было построено не на материальных благах, на патриотизме, на любви к Родине.
И продолжали любить Родину даже когда «кагебисты» проводили обыски за каких-то сто долларов?
А, вы о той истории в аэропорту, когда мы в Барселону летели? Тогда в спичечный коробок среди одежды нашли триста, а не сто долларов. Так потом пол-КГБ ждали нашего возвращения обратно в СССР! А когда мы прилетели обратно в Москву, так Горбунов (защитник «Шахтера» 70-х – авт.) еще и опоздал на допрос. А проблема была одна: кто-то своим женам не докупил трусов (смеется).
Кстати, до сих пор никто из футболистов «Шахтера» не признался, кто же засунул тот спичечный коробок с долларами в багаж.
Я знаю, кто это сделал. Но не скажу. Пусть спецслужбы еще немного голову поломают (смеется). Это представьте себе, какие были времена, чтобы вся команда высшей лиги брала с собой всего 300 долларов и за это еще задерживали, проводили обыск, раздевая всех до трусов!
Так вот вернемся к тому вопросу про любовь к Родине…
Понимаете, Родина – это не совсем то пафосное понятие, которое нам насаживают идеологи. Родина – то там, где ты вырос, где находятся родные для тебя люди. И ностальгия по Родине – это не то чувство, когда ты скучаешь по дому, а когда ты во сне начинаешь хоронить не только близких, но и всех своих знакомых. Вот это ностальгия, вот это страшное чувство… Я все это пережил, посему и понял, как много для меня значат те места, где я родился и живу.
Иван Вербицкий
