Виктор Леоненко: "В Украину приехал бомжом"
ВИКТОР ЛЕОНЕНКО. Этот парень никогда не лез за словом в карман и всегда, по мнению тренеров, своевольничал. От того и страдал. Газзаев ему угрожал дисквалификацией, Сабо в него кидал кружками, а Лобановский не дал сыграть ни минуты… Вот и с корреспондентом "ССФ" Виктор был предельно откровенен.
"МЕЧТАЛ И О КИЕВЕ, И О "СПАРТАКЕ"
– Виктор, вас за ваш язык никогда не штрафовали?
– Было. Еще в московском "Динамо" как-то на тренировке все начали надо мной подшучивать. Я тогда в лучших бомбардирах шел. Ну я ответил и как-то нецензурно получилось. Газзаев услышал, наорал на меня. И оштрафовал на… 10 долларов. Это же в начале 90-х было. Тогда суммы небольшие были.
– Александра Алиева не так давно по слухам на 30 тысяч долларов оштрафовали – за некорректные высказывания в прессе.
– Думаю, что это утка. Слишком строгий штраф. Я слышал, что его с Милевским за загул накануне прошлогоднего финала Кубка Украины на 100 тысяч долларов оштрафовали. Это я могу понять. А за высказывания собственного мнения в прессе наказывать – это чересчур сурово.
– Говорят, что вы из московского "Динамо" в киевское исключительно из-за более высокой зарплаты подались…
– А что, почувствуйте, как говорится, разницу. Помню, в Москве за проход в Кубке УЕФА французского "Канна" нам полагались по 500 долларов премиальных на брата. Тогда как премиальные за проход в Кубке Украины, где нам противостояло запорожское "Торпедо", составляли 800 "вечнозеленых". Но главным для меня были все же не деньги.
– А что же?
– Сердце к московскому "Динамо" у меня не лежало. Еще с детства лелеял мечту сыграть или в футболке киевского "Динамо", или московского "Спартака". Пусть в Советском Союзе эти команды считались едва ли не главными антагонистами. В "Спартаке" нравился их фирменный почерк – комбинированный футбол. Но больше всего то, что футболистов там не гоняли до изнеможения. Там ведь как таковых-то и нагрузок не было. Помню, как Кобелев у нас постоянно перескакивал. Сборы проводил в "Спартаке", а когда начинался сезон, он возвращался в "Динамо". Грамотно поступал еще в бытность игрока. А сейчас доказывает, что он грамотный тренер. Молодец, Коба – я ему привет передаю. И Кирьякову, и Лосеву – да вообще всем ребятам, с которыми играл.
– Помните свой дебют в московском "Динамо"?
– Я только из тюменского "Геолога" приехал, чуть подлечился, Газзаев сразу кинул в бой – на "Спартак". Так мне в первом тайме никто даже пас ни разу не выдал. Партнеры думали, наверное, что это за парнишка из Тюмени, из первой лиги нарисовался. В перерыве меня заменили, а после игры я сказал Газзаеву, что не хочу играть в такой команде. И хотя только 45 минут отыграл, пришлось вновь становиться на костыли – усугубил травму. Пока лечился, немного остыл.
– Вашим партнером в линии атаки был Кирьяков. Между собой не выясняли, кто из вас лучший?
– Поначалу он меня травил. Лесным называл. Да и не только он. Многие одноклубники по своей наивности думали, что Тюмень – это сплошная тайга. За меня Лосев заступался. А потом я освоился и уже сам стал по полной программе доставать Серегу. Он, по-моему, в "Динамо" появился на три года раньше меня. И забил за это время 6 голов. А я 6 голов забил за 9 игр. 4 мяча положил московскому "Локомотиву". На этой почве и начал его по-доброму нагружать. Дескать, я за три месяца забил столько же, сколько ты за три с лишним года.
– Кирьяков не обижался?
– У нас все по-доброму было. Киря был очень полезен. Пенальти регулярно "делал" – судей обманывал мастерски. Еще и соперников прилично возил. Мог всю команды обвести и в пустые ворота не попасть. Талантливый парень, которому было сложно забивать. Мне же – просто. А играя с таким партнером, как Кобелев, – вообще элементарно. Когда я в "Динамо" пришел, из нападающих в команде только Колыванов исправно забивал. Но затем его заклинило. А уже после моего ухода в команду пришли неплохие форварды – Черышев, Симутенков.
"ПРИЕХАЛ В "ДИНАМО" БОМЖОМ"
– Побег в Киев разрабатывали долго?
– Долго. В Москве у меня квартира была рядом со стадионом – через дорогу. В том же доме Валерий Газзаев жил, знаменитый хоккеист Александр Мальцев… Помню, я тогда как раз ремонт в своей двухкомнатной квартире делал. И под его видом погрузили в грузовичок, который за мной киевляне прислали, газовую плиту и все остальные вещи. Я тоже в грузовике спрятался.
– Когда российско-украинскую границу переезжали, коленки не дрожали?
– Шифровались мы серьезно. Как будто я кому-то был нужен на российской границе. В Москве ведь почти все знали, что я хочу в Киев. В клубе пытались меня удержать – таскали по каким-то депутатам, которые мне что-то там рассказывали. Газзаев уговаривал больше всех. Говорил, куда ты едешь, у тебя ведь маленький ребенок, а там радиация, Чернобыль. Хотя я его понимаю – кому охота терять на ровном месте хорошего игрока.
Потом в Киев лица кавказской национальности стали мне звонить и с ледяными нотками в голосе советовали отдать динамовскую форму и полученные в Москве "Жигули".
– Вы не боялись дисквалификации? Светило ведь два года без футбола…
– А меня тогдашний президент "Динамо" Виктор Безверхний сразу успокоил – во время своей дисквалификации буду получать зарплату и премиальные, такие же, как будто я играю. Это был первый чемпионат Украины. Я сыграл пять игр, успел забить 3 гола, затем меня на несколько месяцев дисквалифицировали.
Но киевляне быстро полюбовно договорились с москвичами. Мы сыграли с ними товарищескую игру. За меня отдали тогда миллион долларов. И все вопросы в одночасье закрыли.
– После дисквалификации украинцы быстро заиграли Леоненко за свою национальную команду. У вас подспудно мысль не возникала, зачем вам эта сборная Украины?
– А меня никто и не спрашивал, хочу ли играть за украинскую дружину. А сам я не заморачивался. Вызвали – поехал. У меня ведь еще с паспортом проблема была. Я выписался из Тюмени. В Москве прописаться не успел. Так бомжом в Украину и приехал. В Киеве мне на совдеповском паспорте поставили печать "Украина". Квартиру в Киеве мне не сразу дали – дом, где должен был получить жилье, только строился. Первое время жил в гостинице. Часто на эту тему с Григорием Суркисом шутил. Признавался ему, что я – бомж.
"ГАЗЗАЕВ ПРИДУМАЛ РАЗЫГРЫВАТЬ ПЕНАЛЬТИ"
– Давайте вспомним, как вам работалось в России под началом Газзаева 18 лет назад. Чем он вам запомнился как тренер и человек?
– Мне тогда больше его порядочность запомнилась. Пообещал квартиру к такому-то сроку – дали. Пообещал зарплату под тысячу долларов – получи, распишись. И футбольные задачи для меня четко распределил: сначала олимпийская сборная, затем национальная.
– За олимпийскую сборную вы ведь отказывались играть. Почему?
– Ее тренер Борис Игнатьев меня дурил. Не выпускал даже на замену. Оригинально обосновывая свое решение, например, после матча в Норвегии: "Ты – домашний игрок". Я так и не понял, откуда возник этот диагноз. Затем уже в Москве играли с венграми. Меня снова даже на замену не выпустил. А на игру с итальянцами в Симферополе даже не включил в заявку. Мне сразу все про этого человека стало понятно. Я его до сих пор считаю детским тренером. Поэтому, когда я уже в московском "Динамо" оказался, спокойно ответил Газзаеву, что не хочу играть за олимпийскую сборную. Смотрю, у него глаза налились. Как начал на менять орать! Он ведь всю жизнь серьезно относился к сборным.
– Помните, как в московском "Динамо" Газзаев ввел свою новаторскую идею – разыгрывать пенальти?
– Да. Команда у нас была сильная, но нам страшно не везло. Перед матчем чемпионата СССР в Минске Валерий Георгиевич в раздевалке говорит: пенальти будем разыгрывать. Установка такова: человек, стоящий возле мяча, должен накатить, а из пределов штрафной тем временем должен кто-то набежать и пробить.
– И что, поставили в Минске одиннадцатиметровый в ворота хозяев?
– Поставили. Но подошедший к точке Алексей Середа решил все-таки сразу пробить. И не забил. Больше Леху я в команде не видел. Вот так Газзаев относился к невыполнению его тренерских установок. Но при этом я его тренерскую квалификацию сомнению не подвергаю. Думаю, если бы я остался у него в Москве, то точно через несколько лет играл бы в Италии.
– Почему именно на Апеннинах?
– Потому что Валерию Георгиевичу нравился итальянский футбол. Он туда повышать свою тренерскую квалификацию ездил, а мы на сборы в Чокко. Колыванов затем в "Фоджу" перешел. Газзаев учил меня правильно одеваться. Запомнил его наставление, что лучше одну дорогую и качественную вещь купить, чем кучу разной ерунды. А также именно в московском "Динамо" я впервые сделал для себя вывод, что в каждой серьезной команде должен был быть тренер нападающих. По подобию наставника вратарей. Исключение здесь можно было делать только в том случае, если главный тренер в прошлом сам был форвардом. Сейчас ведь по игре Милевского видно, что Газзаев с ним серьезно работает. Человек меньше стал падать. Хотя еще недавно все было наоборот.
ОХОТА ОТ ГАИШНИКОВ
– В киевском "Динамо" за что-нибудь штрафовали?
– Михаил Фоменко регулярно штрафовал за лишний вес. При нем взвешивание было едва ли не главной процедурой в киевском "Динамо". По-моему, каждый раз на 100 долларов штрафовал. Но чаще всего мне эти штрафы прощали – забью гол, сразу о моем лишнем весе все забыли.
– А какой у вас был самый большой штраф?
– Как-то на месячную зарплату попал. Меня поймали за рулем подшофе. Друзья из Москвы ко мне приехали – олимпийский чемпион Игорь Скляров, Юра Калитвинцев. Хорошенько вместе посидели. Затем мне нужно было куда-то поехать. Не знаю, почему такси не заказал. Сел в свою машину. Гаишники меня сразу остановили, как будто ждали. Предлагал им деньги – отказались. Вы встречали когда-то гаишников, которые отказываются от денег? Я же в разговоре с ними поднимал ставки. Дошло до тысячи долларов – по тем временам серьезная сумма. Они все равно не согласились. Думаю, меня просто ловили. По указанию свыше. Повезли в контору, написали, что я всех их обматерил. Самое же интересное то, что меня, выпившего, отпустили, не конфисковав авто. Я на своей машине поехал домой. Вот на основании этого факта я и делаю вывод, что меня специально ловили и, скорее всего, даже прослушивали.
– Какая тогда у вас зарплата была в "Динамо"?
– Точно не помню – или 3700, или 4700 долларов. Я был самый высокооплачиваемый футболист в команде. Все остальные ребята зарабатывали приблизительно одинаково – по 2-3 тысячи долларов в месяц. В основном, мы тогда за счет премиальных за победы повышали свое благосостояние.
Я уже в то время хотел уйти куда-нибудь в солидный клуб, и предложения были, но Киев просил за меня немыслимые деньги.
– Можете привести примеры?
– Помню, как меня продавали в "Тоттенхэм". Эта катавасия растянулась на неделю. Сначала запросили за меня полтора миллиона долларов. "Хотспур" согласился. Затем без всякого обоснования подняли планку. Лондонцы недоумевали, но тоже вроде согласились. Но после этого руководство "Динамо" выставило следующую цену – дошло до трех миллионов долларов. Естественно, лондонцы покрутили пальцем у виска и прекратили переговоры.
– А в "Шахтер" в 1997 году вас действительно звали?
– Я об интересе со стороны горняков узнал только после того, как подписал новый контракт – Суркис мне об этом сам сказал. Дескать, тебя хотел купить "Шахтер". Конечно, это не добавило настроения. Ведь тогда уже Лобановский вернулся в "Динамо", и он не дал мне сыграть ни одной игры. Даже на замену не выпускал. Получилось, что я не играл ни там, ни там. Бегал за "Динамо-2". Когда узнал, что горнякам меня продавать не собирались, принципиально перестал забивать. Сказал, что отныне только пасы раздавать молодым партнерам буду. В знак протеста. А меня за это в "Динамо-3" перевели.
– Обижаетесь на него за это до сих пор?
– Скорее, сожалею, что в киевском "Динамо" со мной рядом не было агента, который мог бы правильно расставить все акценты.
Впрочем, я Суркиса уже давно простил. И всех тренеров-дурошлепов тоже. А в "Динамо" дурошлепов было много.
"В ИГРЕ ТРЕНЕР – ОТЕЦ!"
– Но ведь не секрет, что вы сами с тренерами не чикались…
– Как-то играли в Одессе с "Черноморцем". Я или пенальти не реализовал, или голевой момент упустил. Сабо сразу с бровки начал меня пилить. Я негромко его послал. Но случилась накладка – или он услышал, или меня кто-то сдал. В перерыве устроил мне Хиросиму. В раздевалке он часто нагнетал обстановку. Я традиционно сидел подальше от него – почти в самом углу раздевалки. Так он в этот угол кружки кидал. Пижоном меня постоянно называл.
– А в чем еще выражалось занудство Йожефа Йожефовича?
– Когда футболист жаловался на боли в паху, по мнению Сабо, в этом была виновата жена игрока. Многих такой подход раздражал.
– Из-за этого вы и беретесь утверждать, что Сабо не следовало становиться тренером?
– Как футболист он величайший. Но наставник слабый. Думаю, он выжил как тренер только потому, что в ту пору в команде было много хороших футболистов.
Потом преемником Сабо стал Онищенко. Он не дурошлеп, конечно, но при нем я в состав не попадал. А затем при Фоменко играл 55-60 минут. Так и не понял почему. Наверное, где-то подкат не сделал. Проблемы с попаданием в состав были с тремя тренерами – с Онищенко, Фоменко и Лобановским. Валерий Васильевич называл меня по имени-отчеству – Виктор Евгеньевич, но на поле ни разу так и не выпустил.
– Сильно переживали, когда не попадали в состав?
– Вообще не переживал. Думал, ну и хрен с ним. А сейчас вообще положил бы на это – если бы у меня зарплата, как у некоторых в "Динамо", была под 100 тысяч долларов в месяц. На месте Алиева бы точно не волновался. Думаю, в "Динамо" стоит вести другую практику в этом плане – зарплату урезать, премиальные добавить. Хотя за какие победы сейчас платить команде в чемпионате Украины. Разве что над "Шахтером", "Металлистом" и "Днепром".
Что еще раздражает – нынешние призывы не критиковать того или иного футболиста. С ужасно умным обоснованием – дескать, из-за критики он может уйти в себя. Считаю, что если с такой зарплатой человек в себя уходит – то его нужно в мешок и с моста. У меня были проблемы со многими тренерами. Но я четко осознавал, что болельщикам на все это наплевать. Вне футбола можешь делать все, что хочешь. Но вышел на газон – тренер на 90 минут становится отцом.
