Руслан Пономарев: Если бы не Виктор Корчной, я бы играл без приза
Очередная беседа чемпиона мира по шахматам 2002-2004 годов Руслана Пономарева с "Терриконом" прошла под знаком буквы "К". Легендарный шахматист рассказал о Корчном, о Карякине, о "Колдуне", о Краматорске, о Кубках, книгах и компьютерах.
- Я играл с Виктором Корчным и ранее, в Каннах. Тогда была такая что ли мода - раньше проводили много матчей молодого поколения против старшего, чтобы передавать опыт. Француз Этьен Бакро много играл таких матчей, Полгар со Спасским. Была идея, чтобы я тоже с кем-то поиграл. Этот матч проспонсировало "Данко". Как мне рассказывали, идея возникла так: во Львове организовали турнир с Иванчуком, Корчным. С Корчным созвонились и спросили, может ли он приехать и сыграть матч. Он назвал свои условия - призовой фонд должен быть таким-то, победитель и проигравший получают столько-то. Условия подошли, суммы не были заоблачными. Так в январе 2001-го и организовали матч в Донецке. Это был интересный опыт.
Матч был боевой - две партии я выиграл, две проиграл. Я и уступал в счете, и вел - было все!
О Корчном можно рассказывать многое, я потом сам читал книги о нем, "Антишахматы" те же. Сосонко интересно о Корчном пишет. Со временем Корчной стал добрее, что ли. Не сказал бы, что у него была какая-то злоба на меня. Наверное, это больше на Советский Союз, на Карпова, хотя и с Карповым они периодически пересекались, руку друг другу жали, общались. Они не были совсем уж "заклятыми друзьями".
Обстановка на матче была доброжелательная. Как мне показалось со стороны, Корчного окружали таким вниманием, что я по-своему был иногда фоном! Думаю, это было гостеприимство, Корчному хотели показать, что его уважают за то, что он выстрадал ранее, прием был теплый. А мне был плюс - призовой фонд сделали таким, как сказал Корчной. Если бы он просто сказал "Дайте мне гонорар", я бы играл без приза. А Корчной сказал, что должен быть призовой фонд.
Мы готовились к матчу под Славянском на водолечебных грязях. Приезжали гроссмейстеры Шнейдеры, Кузьмин. Изучали потенциальный репертуар Корчного, открытый вариант испанской партии. Это встретилось в первой партии матча. В конце был эндшпиль "ладья и конь против ладьи". Это часто встречалось в моей практике, удалось выиграть лишь однажды у Фтачника. Тридцать ходов попытался проверить "деда" - без особого успеха, ничья. А во второй партии он меня уже "обманул", промучал 117 ходов. Так в шахматах бывает - без ошибок не выиграешь. В целом, это было заслуженно.
Я бы не сказал, что Корчной не уступал в плане выносливости. В той же четвертой партии он отдал белый цвет за 12 ходов. Корчной был хитрее в плане выбора тактики на матч. Я длинных матчей никогда не играл. На какие-то партии Корчного хватало, на какие-то - нет. Я же играл как умел, сильно не хитрил. Это был бесценный опыт, который пригодился через год в матче с Иванчуком.
Мы играли много эндшпилей - я их любил, Корчной не возражал. Я играл в свои обычные шахматы, к которым привык с детства. Перед заключительной партией счет был 4:3 в мою пользу, надо было сделать ничью, но не удалось удержать. Конечно, было обидно, но зато Корчной был доволен и ничего плохого обо мне не сказал. Я был обескуражен, когда счет стал 4:4, да и на призовом фонде это сказалось, так бы больше заработал. Думаю, для спонсоров такой счет был нормальный.
Мне запомнилось, что после матча Корчной сказал, мол, Пономарев плохо играет окончания. Мне казалось, что я это делал хорошо, так что это заставило по-своему критически задуматься. Но тогда у меня хватало и других пробелов.
После матча устроили в Краматорске блицтурнир и застолье для Корчного. Я не уверен, что Виктор Львович занял в том турнире даже второе место, но настроение у него было нормальное, начали ему водочки наливать, он начал читать стихи, произносить тосты. Его жена Петра еще говорила "Виктор, побереги сердце!", а он отвечал: "Когда я еще побуду в такой атмосфере?".
Тогда в Краматорске у нас была здоровая конкуренция. Не было такого, мол, результаты у кого-то стали хуже, и его отчислили. Если кто-то уезжал, то это больше зависело от их родителей, готовы ли были они к тому, чтобы переехать в другой город. В этом была главная сложность. Я был первопроходцем, но мои родители жили в 50 километрах. Потом появились спонсоры, Михаил Никитович Пономарев снимал для членов клуба квартиры. А конкуренция была здоровой - например, я хорошо играл окончания, а кто-то был лучше в тактике. Общение, постоянный обмен идеями был очень полезен. Работа одиночек - это было только с Фишером, да и то у него были какие-то секунданты.
В том блицтурнире я потерял очки только с Корчным и Карякиным? Не помню, когда мы познакомились с Сергеем, наверное, это было в Алуште. Он еще был маленьким мальчиком, но был заметен талант. Даже в блице было видно, что он понимает, куда нужно ходить. Включить Карякина в тренерский штаб перед матчем с Иванчуком - это больше идея Михаила Никитовича. Я не возражал против того, чтобы Сергей поехал на матч в Москву. У молодежи есть свежий взгляд на шахматные проблемы. У нас была связка - Геннадий Павлович Кузьмин и Сергей Карякин, они друг друга дополняли. Журналисты недоумевали, мол, какой из Карякина тренер, а чтобы они не задавали много вопросов, мы назвали Сергея "специалистом по тактике". Когда матч с Иванчуком завершился, в "Метрополе" устроили шоу - Карякин играл в блиц с Азмайпарашвили. Матч он проиграл, но спор выиграл, потому что Азмайпарашвили давал очко форы. Уже тогда Сергей хорошо играл в блиц.
У Карякина есть своя манера в блице - ничего не зевать, держать напряжение. Соперник в определенный момент устает, теряет терпение, а Карякин это сразу использует и забирает материал. Кроме того, у него есть напор, позиционное понимание. Как мне удалось предсказать, что Карякин будет гроссмейстером в 2002 году? Ну да, наверное, как-то заочно сравнивал со своими успехами. Но прогнозы прогнозами, а заниматься надо. Насколько я помню, больше всего с Карякиным в Краматорске занимался Алексиков, но было общение и с другими ребятами, с другими тренерами. Все было немного общее.
Как в нашем штабе появился психолог Эдуард Эйлазян? По-моему, это была инициатива академика Вениамина Наумовича Амитана, возможно, он знал Эйлазяна. Решили попробовать. Мы проводили сборы с Эйлазяном в Алуште. С ним было интересно общаться. Он помогал обобщать мысли, давал советы общего плана. У меня даже сохранились какие-то записи с оценками, как прошел день. Это было довольно интересно. Я тогда не думал, что попаду в финал чемпионата мира, но разговоры с психологом по-своему помогали. Сотрудничество было плодотворным.
Почему Эйлазяна называли "колдуном"? Он присутствовал на матче с Иванчуком, был готов дать совет в случае необходимости. Эйлазян говорил, что во время партии встает и начинает неподвижно смотреть на Васю. А Никитович в шутку спросил: "Ты там что, колдуешь?". Так в прессе и пошло - "Колдун, колдун".
Когда мы готовились, еще никто не знал, что я попаду на чемпионат мира. Была общая подготовка на будущее, чтобы стать лучше в шахматах. Эйлазян сам математик и этюдист. Он рассказывал мне об Эйлере, мы старались находить параллели в шахматах. Не будет же мне психолог рассказывать, как играть французскую защиту или Каро-Канн. Мы чуть-чуть поработали, ощущение было позитивным.
Были ли в матче с Иванчуком элементы парапсихологии, как во времена Карпова и Корчного? Честно говоря, я не особо в это верю. То, что писали в книгах, это больше драматизировано. Есть специалисты по шахматам, а есть специалисты, которые не очень в них разбираются, но могут дать со стороны совет и помочь. То, что было в матчах Корчного, Карпова и Каспарова - это был больше отвлекающий фактор. В матче с Иванчуком не было никакой цели вывести его из себя, нарушить его концентрацию. Мне больше кажется, что Василий иногда себя сам может в каких-то моментах накрутить.
В 2001 году я сыграл два круговых турнира в Украине - "Кубок Ректора" в Харькове и "Кубок Губернатора" в Краматорске. В турниры по Европе как-то не приглашали. Когда в Краматорске образовалась шахматная школа, возможно, в Харькове обеспокоились, что ребята начнут уезжать туда, появилась здоровая конкуренция. Начали что-то делать, клуб "Юракадемия" провели "Кубок Ректора" и пригласили меня. Помню, там играл швейцарский шахматист Янник Пеллетье. По-русски он говорит хорошо. Пеллетье рассказывал, что прилетел в аэропорт, там дают объявления, а он их не понимает: "Может, я забыл язык?". Мы ему объяснили, что это было объявление на украинском языке, и тогда Янник успокоился.
В первом туре Пеллетье смог меня обыграть - завел меня в эндшпиль, я сыграл чересчур агрессивно и зевнул тактический удар. Следующая партия с Пеллетье была безумной, я стал некорректно жертвовать, но все сработало. Кстати, с Янником у меня складывалось непросто. Помню, проиграл ему в Биле белым цветом. Павел Эльянов еще рассказывал, что тогда решил сделать ставку, что я точно не проиграю белыми Пеллетье. Но я умудрился проиграть. А в Харькове был непростой турнир, но на финише удалось выиграть трижды подряд и победить.
Турнир в Краматорске был позже, в октябре. Других приглашений не было, так что стояла задача набрать рейтинг 2700. Турнир организовали благодаря "Данко-Донбасс", назвали его "Кубок Губернатора", хоть Янукович, по-моему, не приезжал. Краматорский круговик складывался проще, но в последнем туре проиграл гроссмейстеру Александрову в берлинской системе, которую потом популяризировал Крамник. Это был большой урок. Опыта не хватало, но потом занялся "Берлином", так что сейчас лучше понимаешь эти тонкости.
Не сказал бы, что этот турнир был как генеральная репетиция к чемпионатам мира, но надо было где-то брать практику. Пытался получить рейтинг 2700, чтобы потом было больше приглашений.
Изучал ли я тогда шахматы больше по книгам или по компьютеру? Наверное, все же больше с помощью книг. У моего отца была маленькая библиотека. В советское время Солженицына было тяжело достать, а шахматные книги продавались по рублю (хотя, может, это тогда было не так мало). Тогда было не так много возможностей, на что потратить деньги. Я читал книги из библиотеки отца, библиотеки Михаила Никитовича. Бывало, лежишь на кровати в свободное время, листаешь книгу, изучаешь диаграммки. А в голове что-то оставалось, записывал какие-то идеи.
Компьютер помогал на тех же поездках - книг с собой не возьмешь, а нужно подготовиться к сопернику, понять, что он будет играть, а не повторять все подряд. Благодаря компании АВК появился первый ноутбук, хоть тогда он работал очень медленно. Поиск партий соперника занимал 30-40 минут! Молодежь, наверное, особо в это не поверит, когда меня послушает. Сейчас нажал на кнопку - и все находится за секунды.
Тогда было не так, как сейчас. В наши дни провожу занятия с ребятами, пытаюсь объяснить им какую-то позицию, какой проводить план, а они мне: "Тут компьютерная оценка плюс три, а там - плюс полтора!". Тогда такого не было.
Играл ли партии с компьютером? Это было интересно как спарринг-партнер. В ранних версиях программ были ошибки, что компьютер мог долго повторять один и тот же вариант, хотя там уже "влетал в трубу". Так удавалось выигрывать. Для меня это было больше увлечение, но в меру. Дней и ночей я с компьютером не проводил.
Когда мы поехали с Геннадием Кузьминым на чемпионат мира в Москву, я взял с собой и компьютер, и тетрадки. Буквально после первого раунда компьютер поломался - не включается! Весь турнир играл на тетрадках, на том, что удалось повторить раньше и оставить в памяти, а также на советах Геннадия Павловича. Так и играл.
Когда компьютер отремонтировали, он работал медленно. Помню, что у Веселина Топалова и Сильвио Данаилова компьютер был гораздо быстрее. Чтобы не ждать по полчаса, я постоянно просил поставить ту или эту позицию посмотреть, как и кто в ней играл. Сейчас уже лучше ориентируюсь в компьютерах, даже видео записываю.
Анатолий Поливанов, специально для Terrikon.com
