Владимир Маслаченко: "Кто лучше? Блохин, думаю, лучше, но Шевченко богаче"
Часть II
«ИНОГДА ДАЮТ СТОЛЬКО, ЧТО НЕ ВЗЯТЬ НЕВОЗМОЖНО»
— Сейчас от молодых ребят, которые только начинают свой путь в профессиональном футболе, иногда можно услышать: «Та! Что за футбол был в 60-е-70-е годы — они же еле по полю ходили. Медленно пас отдавали, ни скоростей не было, ни коллективной игры, ни отбора, ни прессинга...». Скажите, игроки и впрямь тогда были хуже, а футбол был менее зрелищным, чем теперь?
— Классный вопрос! Вроде бы и традиционный, но когда приступаешь к ответу, не сразу даже схватишь всю заложенную в этом рассуждении эпохальность... Секундочку...
— А знаете, я еще вот что вспомнил. Недавно я присутствовал на матче сборных Украины и Литвы в Каунасе, и после поражения 0:2 от литовцев мы ехали в аэропорт с Андреем Бибой и говорили как раз на эту тему. «Андрей Андреевич, — спрашиваю, — вы, Сабо, Каневский, Серебряников, Базилевич, Соснихин — лучше были, чем нынешние ребята?». Он рассмеялся: «О чем речь? Какое сравнение? Да конечно!»...
— Не соглашусь, и вот почему. В той же Литве в их время тоже были очень приличные игроки, и при том составе киевского «Динамо», который я очень хорошо знаю (все эти ребята — мои приятели), не назвал бы их безусловными фаворитами какого-либо матча с «Жальгирисом».
Лучше ли они были нынешних? По каким критериям, измерениям? Готовясь к очередному чемпионату Европы, сборная Советского Союза, в составе которой находился и ваш покорный слуга, какое-то время тренировалась в Дигоми — это, как вы понимаете, в Грузии. Запланировано было несколько матчей, и, в частности, мы играли в Рустави с местной командой «Металлург». Разошлись вничью — 1:1, я как раз вышел в основе...
Возвращались мы в переполненном автобусе, потому что откуда ни возьмись набились какие-то знакомые знакомых — попросили захватить их в Тбилиси. Пятое, десятое — едем в кромешной тьме, потому что уже поздний вечер, и только на первом сиденье за водителем шла какая-то неторопливая и тихая беседа — это Андрей Петрович Старостин, начальник команды, обсуждал с массажистом Анатолием Морозовым и этот матч, и, как ни странно, кино.
Разговаривали вполголоса, их трудно было понять, но я вслушался и выяснил, что мужики, помимо всего прочего, определяли: кто же все-таки лучше — Наталья Фатеева или Джина Лоллобриджида? После паузы вдруг на весь автобус раздался ответ: «Анатоль, ну что ты спрашиваешь? Сборная страны и Рустави, Лоллобриджида и Фатеева — да это все равно что сравнивать х... с пальцем!».
— Ладно, а кто, на ваш взгляд, лучше: Блохин или Шевченко?
— Блохин, думаю, лучше, но Шевченко богаче.
— Емкий ответ...
— Они хороши по-своему, каждый в свое время, но если бы Андрея перенести в ту эпоху, он бы играл на таком же заметном уровне (я говорю нормально — заметном, вкладывая в это слово самый хороший смысл)...
— ...но был бы беднее...
— Сто процентов! Знаете, когда я изучал на курсах французский язык (по ассоциации!), ездил из Тарасовки на машине в Москву к семи утра. В 10 заканчивал — занятия три часа длились! — и возвращался на базу, причем платил за все шесть рублей. Услышав, что Андрей переезжает в Англию, чтобы лучше изучить английский (при жене-американке и ребенке, который тоже на этом языке разговаривает!), я бросил фразу: «Надо же, я в советское время платил шесть рублей за урок, чтобы изучить французский язык, а ему платят миллион в месяц, чтобы он выучил английский». О времена, о нравы!
Ну а теперь перенесите в наши годы Блохина-игрока с его пониманием игры, техническими и физическими данными — он был бы в таком же порядке, как и тогда. Есть просто гении, созданные по своим качествам на все времена: те же Пеле, Марадона, хотя это босяк...
— ...Сабо, Колотов, Мунтян...
— Володю Мунтяна задолго до окончания минувшей эры я называл футболистом следующего века, но со мной был не согласен...
— ...Валерий Васильевич...
— Да, Лобановский, и однажды публично, не по делу и некорректно, он меня отчитал (правда, потом, молодец, извинился).
— Напомню теперь фразу, сказанную Владимиром Маслаченко...
— Что, как классика уже цитируете?
— Ну да. «Продали парня за 10 миллионов, купили другого за миллион и начинают делать из него игрока, чтобы потом сбыть за пять миллионов, — таков сегодня футбольный бизнес». Ваши слова?
— В принципе, ничего нового я не открыл. Во-первых, это слегка утрированно, во-вторых, немножко с грубцой звучит, а все куда тоньше делается. Вдобавок могу лишь за себя отвечать, поэтому в такие вещи сегодняшние не суюсь: кто, сколько, почем...
— Я вас тогда тоже с грубцой спрошу: этот человеческий материал таких денег стоит?
— Ну, еще древние говорили: «Самое выгодное размещение капитала — человек».
— Раз платят, значит...
— Дорогой, иногда дают столько, что не взять невозможно, — вот штука какая. Я, повторюсь, в эти дела не влезаю, но очень четко себе представляю, что происходит, — так, будто сам в этом участвую...
— Понимаете, значит, что такое откаты и как это делается?
— Об этом мне даже не надо рассказывать, и когда Василий Уткин малость небрежно бросает фразу: «Ну откуда вы знаете, Владимир Никитич о каких-то сомнительных делишках?», могу ответить ему: «Пожалуйста, матчи отборочного турнира Евро-2008 Англия — Хорватия и Андорра — Россия».
«ФУТБОЛЬНЫЙ КЛУБ — ЭТО СЕГОДНЯ ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ ПРОПУСК В ВЫСШЕЕ ОБЩЕСТВО»
— Почему же, на ваш взгляд, англичане все-таки проиграли тогда хорватам?
— Какие молодцы наши читатели (пусть даже некоторые далеки от футбола, им интересно — я же представляю, как увлекательна наша беседа), что не закрывают газету! Впрочем, мы им такой возможности не дадим, и дочитают они это интервью до конца!
Почему хорваты, вы спрашиваете, англичан одолели? Потому что не за деньги играли...
— Шутите?
— Разве такой я хохмач? Да, эти ребята за свой труд получают по контракту зарплату, в Хорватии, очевидно, известную...
— И что, просто решили выиграть...
— ...несмотря на то, что российский олигарх, вице-президент «ЛУКОЙЛА» и владелец московского «Спартака» Леонид Федун пообещал хорватам за выигрыш у англичан на «Уэмбли» четыре «мерседеса». От этого «подарка» они, представьте себе, отказались — можно только снять перед ними шляпу, и наши купеческие замашки, откровенно говоря, пошли насмарку.
Хорваты играли по-настоящему в футбол, который получается особенно хорошо, когда над командой не висит дамоклов меч необходимого результата. Им ничего не надо было — только выйти на «Уэмбли» и сразиться со сборной Англии, к тому же, если хотите, обыграть англичан почетнее, чем россиян. И украинцев, простите, тоже.
— Коммерциализация пошла футболу на пользу?
— Коммерц... Комм... Я, пожалуй, и не выговорю без ошибки: черт бы их с этой коммерциализацией побрал! Понимаете, там, где гуляют очень большие деньги...
— ...убивается сам футбол...
— ...само творчество, к огромному моему сожалению. Кто-то однажды мне рассказал, что в Соединенных Штатах в каких-то областях деятельности существовал некий тест: хочешь проверить работника, посмотреть, сможет ли он выкладываться, станет ли прогрессировать и будут ли гореть у него глаза, сразу заплати ему много денег.
— В советские годы наши прекрасные футболисты играли фактически за копейки — как вы думаете, если им дали бы столько же, сколько платят нынешним мастерам, многие из которых даже по мячу толком попасть не умеют, они так же блистали бы?
— Боюсь, нет, и увы, это так... Вспомните американский тест...
— Что думаете вы о Романе Абрамовиче, который, купив «Челси», вкладывает в эту команду огромные деньги?
— Я не думаю, что причина — неистовая любовь к футболу: не верю в нее по определению, потому что не прочувствовал он, что это такое. А может, — раньше мне эта мысль в голову почему-то не приходила — у него самого как у мужика, который должен бы играть в футбол...
— ...не получилось...
— Ну да, тем более где-то на периферии, откуда он родом. Возможно, у него к этому данных не было никаких — то есть он был из тех, кому говорили: «Будешь плохо играть — встанешь в ворота», и вот эта некая, как ему казалось, ущербность, повлияла на его привязанность к футболу. Вместе с тем, так рассуждая, я все-таки ловлю себя на мысли, что он гениальный бизнесмен и яркий продукт новой эпохи. Поднялся он так, конечно, не сам, а с понятной поддержкой...
— ...других гениальных бизнесменов...
— Ну, от этого стола очень много ребят кормится, и он поддерживает в них осознание гениальности — собственной в том числе. Роман Аркадьевич — анормальный продукт этого явления, и коль скоро ни одно из таких имен за столь короткий отрезок времени сделано не было, значит, за ним сообщество. Футбольный клуб — это сегодня очень хороший пропуск в высшее общество, путь, чтобы не деньги сделали тебя знаменитым, а какая-то, скажем, общественная деятельность. Смотрите: завоеван британский кусок суши, об Абрамовиче везде говорят, и ему это приятно: никогда не поверю, что Роман не тщеславен, и пусть даже сам себя не обманывает — иначе бы не развелся. (Пауза). Дмитрий, а может, хватит о нем, а то кто-то еще заподозрит, что или он что-то мне должен, или я ему?
«ЕСЛИ МАТЧ ДОГОВОРНОЙ, УВИЖУ — НЕ СОМНЕВАЙТЕСЬ»
— Продолжая вечную тему денег... Ваши ровесники — ветераны киевского «Динамо» — рассказывали мне, что в советское время представители дружественных команд могли прийти к ним в раздевалку и попросить: «Ребята, вы уже золото взяли, а нам позарез нужно из высшей лиги не вылететь — отдайте сегодня игру, а на следующий год сочтемся». Речь о каком-либо вознаграждении при этом вообще зачастую не шла, а сегодня договорные матчи процветают во всем мире. Какие же на кону суммы? Сколько платят за то, чтобы ту или иную игру соперники сдали?
— При том, что я откровенен с вами во всем, на эту тему стараюсь особенно не распространяться. Почему? Потому что мало этим интересуюсь. Для меня настолько важен сам игровой процесс, — даже в таких ситуациях! — что стараюсь накипи не замечать: исключительно человеческая слабость.
— Ладно, я вам другой вопрос задам...
— Нет, я все-таки постараюсь ответить, смягчать не надо...
— Я, если честно, наоборот — ужесточить хотел...
— Еще? Пожалуйста, нет проблем, но сначала закончу мысль. Я еще почему сюда не влезаю? Потому что здесь есть юридическая подоплека. Чтобы подобное утверждать, надо схватить за руку, а так как пока прецедента нет...
— ...то и говорить, собственно, не о чем...
— Вот-вот, а трепаться на уровне слухов и домыслов несерьезно и несолидно.
— Видите ли вы опытным взглядом бывшего футболиста, что тот или иной матч договорной?
— Увижу — не сомневайтесь: я испытал это на себе, не участвуя в процессе сдачи игры. Было это в Баку, в 1966 году («Нефтчи» тогда стал бронзовым призером, обыграв в этом подозрительном матче московский «Спартак», который стал в результате четвертым. - Д. Г.). Обнаружив, что на поле что-то неладно, подошел к одному из исполнителей чьей-то воли... Это было прямо на линии штрафной площадки. Он махнул ногой мимо мяча, а перед ним другой то же самое сделал, и две штуки мы получили. Вот после второго случая я демарш и устроил... Нет, не пригрозил: мол, выгоню тебя с поля, набью физиономию или еще каким-то образом попытаюсь воздействовать — просто подошел и сказал: «Так вот вы, оказывается, каковы...». Он, как сейчас помню, сжал кулаки и зло процедил: «Еще раз к нам сунешься (на чем и прокололся, поскольку ко второму я не подходил! — В. М.), тебя тут зарежут». Его слова, поэтому такие случаи мне глубоко противны.
— И ведь зарезали бы...
— Да нет!
— Смотря какие деньги потрачены были...
— Нет-нет, все это от излишне эмоционального состояния, от осознания своей вины.
— Как бывший вратарь и просто как опытный мастер, в своих репортажах вы очень часто тому или иному игроку даете оценки — случалось ли, что ребята обижались на вас за нелицеприятные отзывы?
— Они обижаются часто — думают, что знают больше, чем я. Пользуясь случаем, могу им ответить: «Вы только идете туда, а я уже возвращаюсь обратно», и мы, между прочим, играли, а не поигрывали, как сказал один дядя... Из того, что вы только сейчас узнаете, многие вещи я уже позабыл, так что на вас не дуюсь, и вы на меня не серчайте — мы говорим на одном языке. Представьте мысленно, что мы вместе играем: даю слово, что понимали бы друг друга без слов, и ручаюсь, что в обороне был бы порядок».
Часто меня упрекают: дескать, ты предугадываешь, опережаешь события и болельщику не даешь времени обдумать, куда да как... Он ведь тоже не просто сидит: мысли его обращены в игру, и ему, в общем-то, тоже хочется какой-то ход домыслить, а ты говоришь: «Надо отдать мяч Иванову налево... Нет, уже направо Петрову», — и тот таки пас получает.
Однажды я выступал в Израиле перед небезызвестным Эхудом Бараком и двумя с половиной тысячами наших ветеранов войны. Они были увешаны орденами и медалями — живого места на них не было. Где взяли? Многие награды завоеваны были (шутка!). Короче, фронтовики достали все свои регалии, надели, поскольку дело в преддверии Великой Победы было, на себя, и вдруг российский израильтянин Олег Марусев, который вел этот замечательный вечер, вызывает меня на трибуну: «Володь, выйди!».
Я поднялся, смотрю в зал: в первом ряду Барак (ну, он ни фига не понимает, ему, видимо, шепчут, кто я. «Знакомые все лица, — воскликнул, — я же вас видел. Вас вот в Ташкенте — вы были на стадионе, вы — из Одессы, тот мужчина в пятом ряду — из Киева, в седьмом — из Днепропетровска, слева сидят москвичи: это же все наши люди!». Им такой ход страшно понравился, а Марусев решил уточнить: «Ну ладно, всех видел, все знает, но им хочется задать вопрос: почему, когда ты говоришь: «Надо отдать мяч направо», игрок послушно отдает направо. «Налево», «В сторону» — опять правильно: как это тебе удается?». Я тогда перефразировал слова блистательного актера Бориса Сичкина, у которого допытывались, как ему удается неожиданно рассмешить публику в каких-то драматичных ситуациях. Он ответил: «Это может сделать каждый еврей, только бы не стеснялся». Я и сказал: «Это каждый хохол может...» — дальше по тексту.
«ЕСЛИ БЫ ЛОБАНОВСКИЙ НЕ ДАЙ БОГ МЕНЯ ГДЕ-ТО ЦАПНУЛ, СДАЧУ БЫ ПОЛУЧИЛ ПО ПОЛНОЙ ПРОГРАММЕ — ХАРАКТЕР ТАКОЙ!»
— По поводу игроков... Один из соратников Лобановского мне рассказывал, как однажды Валерий Васильевич со своими помощниками смотрел телетрансляцию футбольного матча, который вы комментировали. Видя какие-то не совсем уверенные действия вратаря, вы в сердцах выпалили: «Ну что же он делает? Так нельзя!», на что по ту сторону экрана Валерий Васильевич возразил: «Можно... Еще как можно... И ты по четыре мяча пропускал»...
— По четыре? И семь, кстати, случалось, и Лев Иваныч семь пропускал — элементарно, а в матче между «Спартаком» и московским «Динамо», собравшем 110 тысяч зрителей, где я был назван лучшим игроком, Яшин пропустил на моих глазах четыре мяча.
— Это правда, что с Лобановским у вас отношения не сложились?
— Кто это вам говорил? (Недоуменно). Полная ерунда — это так же, как вы спрашиваете: какие у вас отношения были с Яшиным? Я отвечаю — потрясающие! Мы вместе тренировались, какие-то упражнения у него были любимые, какие-то нет — Яшин, в частности, не любил, когда мячи перед ним отскакивали от земли и их надо было ловить, и он этим меня доставал.
— С Лобановским, значит...
— Все замечательно было: мы очень уважительно относились друг к другу — никаких проблем. Если бы он меня, не дай Бог, где-то цапнул, сдачу бы получил по полной программе — характер такой, причем у меня в этом плане преимуществ побольше было, чем у него.
— Вы что же — вступили бы в полемику через телеэкран?
— И не только... Нет, я бы сразу затеял серьезный разговор на очень интересные темы, которые он всю жизнь разрабатывал, но до сути которых так, откровенно говоря, и не добрался.
— Вы и впрямь утверждали, что тотальный футбол придуман вами, а не Лобановским?
— Да ладно — это маленькие, так сказать, хохмы, хотя... Хотя в них есть доля правды — это первое. Второе: не я и не он тотальный футбол придумали, а Михаил Товаровский и Борис Аркадьев, которые обосновали все теоретически.
— Они были крупными теоретиками?
— Да, а на практике этим занимались Михаил Иосифович Якушин и Гавриил Дмитриевич Качалин, когда работал с московским «Динамо». Тут не тот случай, когда на эмоциях держится: «Ах, мы уже все проходили!», нет, секундочку, это объективно. Свидетелем тому — приезжая сюда, конспектируя и во все вникая! — был Стефан Ковач, румын, уехавший потом во Францию. Он, по сути, француз и работал (сейчас, может, уже на пенсии, не знаю) в Федерации футбола Франции. В 76-м я с ним беседовал два часа в Сент-Этьене, накануне матча с киевским «Динамо».
Стефан приехал к динамовцам повидаться, а команда куда-то укатила, и вдруг он на меня наткнулся: «О! Товарищ Маслаченко! — по-русски воскликнул. — Я Стефан Ковач», а я его и так по фотографиям знал. «Привет!». — «Привет!». Ну что, взяли по чашке кофе и у окна, как сейчас помню, присели, а до этого у меня была серьезнейшая, удивительно интересная беседа с Украинчиком — бывшим одесситом и когда-то блистательным импресарио: он рассказал мне, как розыгрыш Кубка европейских чемпионов родился — между прочим, опосредованно благодаря «Спартаку». После его игры с «Вулверхэмптоном», «волками», вслух было сказано: «Когда встречаются такие команды, это уже кубок чемпионов какой-то» — вот так идея была вброшена, а потом получила развитие.
Так вот, никто из нас ничего не придумывал, но у меня был опыт работы в Африке, где я был предоставлен себе и где столкнулся с футболом образца 30-х годов, с тактическими всякими анахронизмами. Кого из игроков ни спросишь: «Ты кто?», отвечает: «Demi», полузащитник. «А ты?». — «Тоже demi». «Мать твою за ногу, — думаю, — все хавбеки, а кто ж остальные? Вратари, что ли?».
В конце концов, я понял, в чем дело: они заполняли бюллетени — точнее, протоколы матча, завалявшиеся в Чаде в каком-то подвале еще с 38-го года, а там: вратарь, два защитника и «деми» — вот едва ли не все на это прозвище отзываются... Я поработал над этим: перешагнул для них через все эпохи и ввел в современный футбол. Тренируя совершенно средние команды, придумывал различные тактические схемы, экспериментировал...
Короче, этот багаж я привез в голове и все Лобану рассказал в Днепропетровске на их базе на стыке рек Днепра и Самары. Мы говорили с ним за обедом, а потом в автобусе, направляясь в город, — этого времени было более чем достаточно. Не случайно же я постоянно ездил с киевским «Динамо» на все турниры — это уже была примета.
— Владимир Никитич, а разве это не вы Лобановскому говорили: «Извини, Лобан, но звезд с неба ты не хватаешь»?
— Никогда в жизни, ни-ког-да я такого себе не позволял. Он был очень интересный игрок, не понятый тренером Масловым, со своеобразным, дьявол его дери, характером — в плане того, что мог возмутиться: «С кем я вообще работаю?», но он имел право это сказать. Даже проиграв в шахматы Галимзяну Хусаинову, Лобановский такого о себе наговорил (ну, человек свои плюсы и минусы знает!), но он спортсменом был до мозга костей и даже представить не мог, что проигрывает.
Валерий Васильевич был необыкновенно пытливым, и, став тренером, пошел по этому пути, но, с моей точки зрения, заблудился в организации игры. Слишком ее математизировал, не оставляя места для мысли, для творческой стороны футболистов, а ведь и подбирал-то он под свое видение людей в первую очередь творчески одаренных, а не просто хорошо подготовленных и быстро бегающих.
— Многих талантливых ребят загубил, как вы считаете?
— Никого он не загубил, абсолютно: единственно, у него возник непонятный мне совершенно конфликт (скорее всего, в творческом плане) с Володей Мунтяном. Тот был в полном порядке...
— ...в расцвете сил и таланта...
— ...когда старший тренер стал вдруг его игнорировать. Это было не только на взгляд из Москвы непонятно — никто по-настоящему объяснить причин не мог, поэтому здесь мы с ним поругались, но быстро потом нашли общий язык...
— Поссорились из-за Мунтяна?
— Не только — скорее, из-за творческих взглядов и принципов, однако снова нашли точки соприкосновения, и этот эпизод ушел в прошлое. Да, я считал, что Валерий Васильевич относительно Володи и организации игры слегка не понимал ситуацию, но корректно все говорил...
«ОТ РАЗВАЛА «ДИНАМО» (КИЕВ) СПАС Я»
— После громких успехов 75-го в 76-м «Динамо» пережило жуткий кризис, в команде начались разброд и шатание, и, по словам одного из киевских ветеранов, в частной беседе вы сказали ему: «А знаешь ли ты, что от развала «Динамо» спас я?». Он правильно вас понял, ничего случайно не перепутал?
— Нет, все верно: действительно, от развала «Динамо» спас я.
— Простите, каким образом?
— Ну, вы же программу «Время» помните? Я в тот вечер ее (точнее, новости спорта в ней) вел, а в киевском «Динамо» был мой человек (никто даже не представлял, почему я в курсе событий)...
— Кто это был?
— Алик Петрашевский, мой воспитанник по Днепропетровску и очень близкий товарищ (светлая память!). Он рос без отца-матери — тетя его воспитала, и я его вытащил из неприятнейших ситуаций, в которых парень мог оказаться, предвосхитил это... Сперва Алик поиграл в Днепропетровске, потом я помог ему попасть в ярославский «Шинник», и он заработал там даже звание мастера спорта... Очень толковым был, окончил соответствующее учебное заведение...
— Так это он вам позвонил?
— Да, и сообщил, что в Киеве происходят непонятные вещи. Описал конфликтную ситуацию между командой, с одной стороны, и тренерским составом — Базилевичем и Лобановским — с другой, а тут вот-вот программа «Время». До моего выхода в эфир оставалось минут 15, но я успел подкорректировать текст...
— ...ух ты!..
— ...и с этого сразу же начал. Сказал, что жизнь киевского «Динамо» — дело не одного клуба, не одной республики, а всей нашей страны, спортивной общественности... Эту программу смотрел Владимир Васильевич Щербицкий.
— А у вас с ним хорошие отношения были?
— Замечательные! Он в свое время мечтал, чтобы я переехал в Киев и играл за «Динамо», но это — тема отдельного разговора. Там была сумасшедшая история, скажу вам...
— И что же Владимир Васильевич?
— Услышав мои слова, он тут же вызвал председателя Спорткомитета — был такой Михаил Макарович Бака (женатый, по слухам, на сестре Щербицкого) — и поручил: «Давай-ка, родной, на базу и быстренько разберись. Все, что угодно, делай, чтобы команда была сохранена». В итоге тренером Лобановский остался, а Базилевич отошел на второй план, и на том все закончилось.
— В советское время в Украине и, в частности, в Киеве говорили и даже писали в газетах, что Москва на киевское «Динамо» и лично на Лобановского давит. Так и было?
— Никто ни на кого не давил — была просто определенная категория журналистов, которые не могли понять совершенно новый взгляд на организацию деятельности одного отдельно взятого клуба. Лобановский с Базилевичем встали на путь создания профессиональной команды, занимались ее структурой, инфраструктурой, подошли к вопросам подготовки научно. Может, и перебарщивали слегка, но они в этом пионерами были. Кто больший застрельщик — боюсь, не угадаю, но эта пара была неразлучна (позднее к ним начал подтягиваться Юрий Морозов).
В общем, это были теоретики, пытавшиеся на практике доказать правильность их идей, а неприятие этих новшеств обернулось тем, что они стали закрытыми для прессы, которая привыкла гулять где пожелает. Особенно были уязвлены москвичи: «Как это так — нам отказывают в интервью?», и потом, сама игровая концепция: две модели — выездная и своего поля, методы ведения игры в каждом конкретном случае, знаменитые розыгрыши мяча...
— ...наталкивались на непонимание...
— Еще и какое! Нет, если честно, в ней, в этой организации игры, были серьезные огрехи: если утрировать, однажды должен был неожиданно выскочить со своей позиции вратарь, оказаться перед чужими воротами, забить и тут же метнуться назад...
— Зато результаты какие были!
— Не спорю, однако по зрелищности, по качеству игры все это не очень устраивало не только эстетствующую часть футбольного мира, но и обычных болельщиков: мол, сколько можно по 40 пасов давать?
Лобановский и Базилевич были в плену Его Величества Результата, который остается после игры. Вот недавно у нас спорили, платить ли сборной России премиальные за случайный выход в финал европейского первенства-2008: игры-то, мол, нет! Оказалось, что в контракте юридически — это было опубликовано! — премия оговорена за выход, а не за игру, но, ребята дорогие, вы же должны постараться соединить Его Величество Счет с Ее Величеством Игрою, чтобы болельщикам было не скучно.
Унылого в игре киевского «Динамо» тех лет много было, но перекрывал все, я с вами согласен, результат: выигрыш Кубка кубков, затем Суперкубка, чуть позднее полуфинал Кубка европейских чемпионов...
— А сколько завоевано советских чемпионских медалей и кубков...
— Тут Лобановский, без сомнения, рекордсмен. Кстати, знаете, кто после него второй?
— Бесков?
— Никита Павлович Симонян, а если в сегодняшний день вернуться, что мы имеем? Наконец, братья Суркисы поняли, что не всегда своевременно и полезно молиться прежним богам, и поэтому пошли, слава Богу, другим путем.
— Сегодня, видя уровень футбола в славянских странах, многие разводят руками: ну не могут русские, украинцы и белорусы играть, как бразильцы. Не случайно же на вопрос, когда Советский Союз станет чемпионом мира по футболу, Пеле когда-то ответил: «Когда бразильцы выиграют первенство по хоккею». Вы согласны, что наше отставание предопределено генетически?
— Этот очень дискуссионный и заумный, в общем-то, разговор начинать надо не только с каких-то физиологических особенностей или заложенных природой двигательных качеств — говорить следует, видимо, еще и об антропометрических данных тех или иных людей, а тут масса всяких привходящих, но очень важных нюансов, которые в конкретных условиях могут оказаться решающими. Я, как уже говорил, работал два года на африканском континенте, в Республике Чад: поездил, побывал на разных турнирах, всякого повидал. Ну скажите, пожалуйста, как может пяти-шестилетний оголец не просто бить по мячу, а выполнять под моим профессиональным наблюдением движение правильно? Причем играл я при этом баскетбольным мячом, который мальчишки стырили у баскетбольной сборной Чада.
— Генетика?
— Врожденные двигательные качества. Между прочим, если Кения и Эфиопия поставляют средневиков и стайеров, другие страны континента, в частности, Республика Чад, будут растить прыгунов или спринтеров. Таких, например, как рекордсмен Африки по прыжкам в высоту Идрис Махамет (только не смейтесь) Уя. В Мехико он мог стать олимпийским чемпионом, победив того самого Фосбери, наших Роберта Шавлакадзе и Валерия Брумеля, но хотя на тренировке чадский спортсмен прыгал 2,25, он перегорел...
— Лишний раз убеждаюсь: Валерий Борзов, сумевший прервать гегемонию темнокожих спринтеров, — великий человек...
— О да, но вы знаете, когда африканские страны выйдут на определенный уровень развития, когда будут созданы какие-то жизненные условия, мы их увидим во всей красе. Россыпь алмазов там просто несметная — им еще бы головку...
— Это никому бы не повредило...
— Славянам — в первую очередь, кстати. Африканцы быстрее схватывают интуицией, а нашим иногда надо очень долго вбивать.
Дмитрий ГОРДОН
