Михаил Суркис: "Отрицательных качеств у Гриши нет"

Глядя на Михаила Давыдовича, никогда не скажешь, что ему 89 лет. Бодрый и энергичный, он покоряет своим оптимизмом и неуемным желанием быть в курсе всех событий. Отец Григория и Игоря Суркисов, видно, из той породы людей, для которых каждый день – это не вялое течение времени, а постоянное открытие чего-то нового.

– День, когда появился на свет ваш первенец, помните?
– Увы, я тогда был военным человеком, находился в Германии, а семья – в Одессе. Узнал о рождении сына из телеграммы. А увидел Гришу впервые в декабре, когда приехал в отпуск. Ну а потом жизнь забросила нас в Узбекистан – в Фергану. Помню, когда мы переезжали, Грише был неполный годик, но он уже крепко стоял на ногах. В Фергане выгружали вещи из машины, и он не отходил ни на минуту, следил за процессом – уже тогда проявлял характер хозяина (смеется). После Средней Азии меня перевели в Киев, где Григорий пошел в школу, здесь же родился Игорь.

– И как он учился?
– Очень даже хорошо, был усидчивым, внимательным, серьезным парнем. И в школе с ним не было никаких проблем. К сожалению, при советской власти говорили, что все люди равны по национальности, но вот когда доходило дело до высшего образования, то тут начинались проблемы.

По-настоящему свободы выбора профессии у моих детей не было. Вы знаете, что в СССР евреям не так-то просто было поступить в вуз. Принимали не больше пяти процентов. Тут хоть куда-то бы поступить. Помог мой брат, который работал в Одесском технологическом институте пищевой и холодильной промышленности. Туда и приняли Григория, который отлично подготовился и по знаниям прошел все экзамены без проблем.

– А вы навязывали ему выбор профессии?
– Вообще-то я хотел, чтобы он стал медиком. Но, как я уже говорил, в те времена особо выбирать не приходилось... Да и понятно, что не всегда наши желания сбываются. Вот я сам, например, не планировал стать медиком. Хотел быть юристом. При том, что мой отец работал пекарем. Так вот, за меня мой выбор сделал старший брат, который мои документы сдал в медицинский рабфак, а потом уже я учился в мединституте. Врачом прошел всю войну, и в целом медиком проработал 60 лет. На пенсию вышел только в 2002 году, в возрасте 83 лет!

– В детстве у ваших сыновей футбол был просто игрой за дворовую команду, или кто-то из них хотел стать профессиональным игроком?
– Они оба играли как бы для себя – в школьных и институтских командах. А Игорь еще и хоккеем занимался. Футболистами не стали, хотя Гриша был неплохим вратарем. Настоящую же любовь к футболу привил им дед – отец моей жены Ян Петрович Горенштейн. Он жил игрой, издавал сборники футбольных анекдотов и карикатур. В его доме побывали все ведущие футболисты и тренеры тех времен – Маслов, Симонян, Качалин. А Лобановский бывал еще в качестве игрока.

Ян Петрович водил внуков на все матчи "Динамо". Младший еще в утробе матери стал болельщиком – когда моя жена была беременной Игорем, я ее брал с собой на стадион. Позже он стал настолько фанатично предан футболу, что тайком от нас приезжал в Киев на матчи "Динамо", когда учился в Одессе. Гриша с товарищами собирали ему по рублю на дорогу и билет.

– Когда Григорий Михайлович в 1993 возглавил "Динамо", как вы к этому отнеслись? Не пробовали отговорить?
– Мы все страшно переживали в то время за клуб. Знаете, всегда, когда "Динамо" проигрывало, у меня траур был целую неделю. Мне тяжело было принимать больных. Пациенты меня даже спрашивали: "Что с вами, доктор? С вами все в порядке?". А тут поползи слухи, что в "Динамо" большие проблемы. На базе не было даже питьевой воды, все имущество было заложено. Мой сын, у которого на то время уже был опыт руководства большим делом (он занимался в Киеве капитальным строительством и ремонтом), принял фактически наполовину разрушенный клуб.

Но я знал, с кем он взялся за это дело. Одна фигура первого президента страны Леонида Кравчука чего стоит. В общем, я не сомневался, что у Григория все получится в "Динамо". Ну а теперь вы сами видите: какой клуб, какая база, каких игроков приглашаем. Скажу вам честно, "Динамо" никогда не повторит судьбу "Манчестер Юнайтед". В том смысле, что приехали американские миллиардеры – и купили клуб. Мои сыновья не продадут "Динамо" иностранцам. Никогда.

– Были в карьере Григория Михайловича моменты отчаяния?
– Нет. Была тревога, но чтобы он паниковал... Не такой у него характер. Знаете, сколько он налетал перед решением по Евро-2012! Сколько агитировал за нашу заявку. Потому и опередили Италию, где все уже было готово. Поверил в успех еще до голосования. И что же, думаете, все оценили его титанический труд? Ведь знаете, как у нас любят присваивать чужое или ставить палки в колеса...

– Вам, как отцу, о недостатках и хороших качествах сына известно лучше, чем всем остальным...
– Отрицательных качеств у него нет. И я не преувеличиваю, честно. Я ведь вообще-то по характеру человек конфликтный, говорю что думаю. Но тут мне сказать нечего. А какие черты помогли – целеустремленность, пробиваемость, вера в людей, желание быть добрее.

– Но вокруг таких личностей всегда очень много завистников и неискренних людей...
– Без этого, к сожалению, никуда, и я это сам вижу. "А что я могу сделать, – говорит он мне. – Я же не могу жить в вакууме". В большом коллективе всегда так – есть верные друзья, и есть те, кто держит камень за пазухой. Но преодоление таких барьеров дает ему силу.

– Представим, что мы с успехом проведем Евро-2012. Какая новая цель в жизни будет у Григория Михайловича?
– Да у него уже полно новых дел, новых проектов. Чтобы быть в форме, он часами в спортзале поднимает тонны железа, общается с интересными людьми, ищет свежие идеи. Хочет, например, чтобы футбол в Украине был более "спортивным" – чтобы мы научились воспринимать результат матчей, как итог честной борьбы на поле. Чтобы не было этих надуманных проблем вокруг судейства. Футбол – это игра, где могут быть ошибки игроков, тренеров и судей. И эти ошибки не повод для войн президентов, журналистов, болельщиков.

– А вот чисто по-отцовски, что хочется сегодня сказать или посоветовать сыновьям?
– Сознаюсь, я никогда не навязывал им свое мнение. Их жизнь и их выбор – личное право каждого сына. Мы же с женой стараемся их не обременять. И скажу откровенно, если бы хоть половина детей так думали и заботились о своих родителях, как это делают наши сыновья, то не было бы столько черствости в отношениях поколений, и в мире было бы все иначе.

– А что подарите ему на юбилей, если не секрет?
– Оказывается, моя жена нашла номерок Гриши из роддома. Вот его в качестве талисмана мы и собираемся подарить (смеется).