Виктор Грачев: Можно научить играть команду, но не футболиста
Продолжаем ретроспективу интервью прошлых лет. Один из самых ярких футболистов в истории "Шахтера" - Виктор Грачев, с которым мы поговорили в 2006-м.
Удивительная все же штука – время. Вроде бы совсем недавно его игре рукоплескали тысячи зрителей на стадионах и миллионы – у «голубых экранов». А сейчас ему уже пятьдесят. После завершения карьеры игрока был переход на тренерскую работу: симферопольская «Таврия», вторая и третья команды «Шахтера». Речь идет, как читатель уже наверняка догадался, – о Викторе ГРАЧЕВЕ, который 17 сентября отпраздновал свой юбилей. Наша беседа больше напоминала полуторачасовой монолог уже умудренного жизнью человека. Самое интересное из этого рассказа мы и предлагаем вашему вниманию.
«В «СПАРТАК» ШЕЛ РАДИ ЧЕМПИОНАТА МИРА»
Вроде бы неделю назад было только тридцать, а сейчас уже «полтинник» (смеется). Но я нисколько не жалею, что жизнь сложилась именно так.
Сложно сказать – может, надо было остаться в «Спартаке», или был смысл переходить в киевское «Динамо», а может, вообще не стоило никуда ехать? Допускаю, что надо было сразу приехать в «Шахтер»: в 1978 году меня приглашали одновременно «Торпедо» и донецкий клуб. Но «горняки» опоздали буквально на три дня – я уже написал заявление с просьбой зачислить в московскую команду.
Какой-то рок, фантастическое стечение обстоятельств не дали мне сыграть на чемпионатах мира. До сих пор нехорошее ощущение в душе – главные футбольные турниры планеты в Испании и Мексике прошли мимо меня. В 1982 году я переходил в «Спартак» только из-за чемпионата мира. Но две тяжелые травмы поставили крест на мечте сыграть в Испании. Еще через два года, в 1984-м, недостижимой мечтой стал Лос-Анджелес, хотя я знал, что попаду в заявку олимпийской сборной СССР. Сидели тогда на сборах в Новогорске, тренировались усиленно. Готовились ехать в США – нам уже выдали полный комплект олимпийской экипировки. Но потом было принято политическое решение бойкотировать Олимпиаду, и рубашки с костюмами остались только в качестве воспоминания.
А в Мексику, в 1986 году, не попал потому, что буквально за месяц-полтора до старта чемпионата мира сборную СССР принял Валерий Лобановский. С его предшественником, Эдуардом Малофеевым, у меня были отличные отношения, и я всерьез рассчитывал на то, что надену футболку сборной. Но назначение Лобановского рассеяло все мои иллюзии.
Дело в том, что в начале января 1986 года мы очень серьезно поругались. Незадолго до того я отдыхал в Сочи, куда за мной приехали динамовские «селекционеры» – Владимир Веремеев и Михаил Коман. Пригласили в Киев, где со мной побеседовали и Лобановский, и первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий, неравнодушный к «Динамо». Я успел даже квартиру посмотреть, которую мне давали, а в качестве финального аккорда – написал заявление о приеме на работу. В «Динамо».
Однако после Нового года я в Киев не улетел. Потому что третьего января явился на сбор «Шахтера». Вот только меня даже на базу не пустили! Представляете, каково! Объясняли это тем, что в обкоме партии дали такое распоряжение, чтобы не накалять отношений с Киевом. Наш первый секретать обкома лично дал распоряжение: в раздевалку Грачева не пускать! Дня три этот «приказ» выполняли. Потом все утряслось. Но с того момента великий тренер Лобановский просто-напросто перестал со мной здороваться.
Только когда я уже работал тренером в «Таврии», и мы сыграли вничью с его «Динамо» – 3:3, Валерий Васильевич подошел, пожал мне руку и сказал: «Ты сделал хорошую команду».
МОСКОВСКИЙ ЭТАП КАРЬЕРЫ
Вообще Москва для меня – тяжелый город. Все время чувствовал себя не в своей тарелке: постоянные болячки, микротравмы, фурункулез. А вот жену там все устраивало. И когда из «Торпедо» уходил, – она не хотела уезжать из столицы, и когда возвращался из «Спартака» в «Шахтер» – тем более. У меня в Москве не сложилось. Когда пришел в «Торпедо» – молодой был, неопытный. А там сразу столкнулся с тем, что в команде были две группировки игроков: новоприбывшие, которых пригласил назначенный на пост главного тренера Владимир Максимович Сальков, и коренные москвичи, которые принялись его «плавить» как только начался чемпионат. Хотя на предсезонных сборах мы обыгрывали всех, особенно доставалось динамовцам: «чистили» и Москву, и Киев, и Тбилиси. Но как только начался чемпионат, пошли «закулисные игры». Мне в течение матча в лучшем случае давали одну-две нормальные передачи. В итоге я сыграл двенадцать игр, а потом… Потом пошли фурункулы, один за другим, тело начало чуть ли не гнить. Что только не делали: и переливание крови, и препаратами разными лечили – ничего не помогало. Но вот вернулся в Донецк – все как рукой сняло.
А в «Спартаке» мог заиграть. Если бы не травмы. Стимул был подобающий – манила футболка сборной СССР! Ни квартира с московской пропиской, ни машина, ни какие-то особые финансовые условия – только красная футболка с буквами СССР на груди.
Очень интересно было поработать с еще одним патриархом советского тренерского цеха – Константином Бесковым. В его команде игралось довольно легко. В «Шахтере» я все старался сделать сам: получить мяч, обыграть двух-трех защитников и нанести удар по воротам. Когда такой же «фокус» я проделал на одной из тренировок в «Спартаке», то потом ко мне подошел Юра Гаврилов и объяснил, что от меня требуется совсем другое: барражировать возле штрафной площади соперника, открываться под пас, а полузащитники найдут способ сделать мне точную передачу. А у Константина Ивановича я на всю жизнь запомнил фразу, которой стараюсь придерживаться и в своей тренерской деятельности: «Можно научить играть команду, но научить играть одного футболиста – практически невозможно».
НЕУТОЛЕННЫЕ ЕВРОАМБИЦИИ
Еще одна душевная боль – 1984 год, еврокубковая дуэль с «Порту» в четвертьфинале Кубка кубков. По сей день считаю, что португальскую команду мы вполне могли пройти. Не показали они ничего выдающегося. А затем в полуфинале нам бы противостоял шотландский «Абердин» – тоже довольно-таки предсказуемый соперник. Глядишь, и в финале КОК могли сыграть. Представьте, какой был бы праздник в Донецке! И вполне ведь могли это сделать – дойти до финала, где нам бы противостоял итальянский «Ювентус». Казалось бы, вот она победа. Только протяни руку и возьми. Нет, упустили. В Португалии, хорошо еще – не при своих болельщиках. Причина проста: тогда на зимних сборах мы немного не рассчитали собственных возможностей. Проще говоря, в португальском матче обессилели еще в первом тайме. Это сейчас «Шахтер» готовится к сезону за границей, в режиме наибольшего благоприятствования. А тогда мы месили грязь в Адлере, Сочи. Посмотрел бы я на теперешних «горняков», попади они в те условия. Да на второй-третий день половина команды сбежала бы не то, что со сбора, – из страны бы уехала!
Поле в том поединке было сырое, вязкое, хотя газон – идеальный. Минут тридцать я смог нормально отбегать, а потом, несмотря на то, что со скоростной выносливостью никогда не было проблем, просто «сел». Как, впрочем, и вся команда. Да и арбитр нас тогда просто «убил», придумав «левый» пенальти. Хотя это и неудивительно – кто тогда мог пустить «коммунистическую» команду в полуфинал еврокубка? Для этого надо было сыграть на три головы выше соперника, чтобы даже судья ничего не смог сделать. А мы с «Порту» сыграли только лишь на равных.
ПЕРВЫЕ ЮНОШЕСКИЕ СЛЕЗЫ
Начиналась моя карьера очень просто – сызмальства гонял мяч во дворе. Потом играл в городских соревнованиях «Кожаный мяч». В родном Дзержинске шестьдесят-восемьдесят команд разыгрывали этот Кубок. Я играл с ребятами 1953-1954 года рождения. Был маленьким, лысым, но бегал очень быстро (смеется). Лысым – потому что родители стригли «под машинку» из-за неоднородности цвета волос на голове. А поскольку тогда вышел на экраны фильм «Фантомас», то и прозвище мне придумали очень быстро. Стоило только нашей команде зайти на стадион, как тут же раздавалось: «А «Фантомас» приехал? Против кого играет его команда? А-а-а, ну тогда он пятерик положит, можно и на поле не выходить». Лет в тринадцать-четырнадцать на меня обратил внимание тренер дзержинской юношеской команды класса «Б». Подходит и говорит: «Завтра ты приходишь на стадион, у нас в три часа дня тренировка».
Естественно, я обрадовался. Отец купил рюкзак, я в него загрузил всю форму, пришел на стадион гораздо раньше и стал ждать. Вижу, подъехал автобус, из него вышла бригада крепких парней, практически мужиков, им лет по шестнадцать-семнадцать. Я испугался – да они меня просто затопчут! – и убежал. На следующей игре «Кожаного мяча» снова подошел тот тренер, узнал, почему я не пришел (хотя назвать истинную причину было ой как непросто), и сказал, что если и в следующий раз прогуляю тренировку, то мне несдобровать. Уж в городском финале «Кожаного мяча», проходившем на центральном стадионе, аккурат перед игрой основных составов, я точно не сыграю. Но страх был сильнее – на следующую тренировку я снова не явился. Вернее, снова убежал, как только увидел тот состав.
В финал наша команда вышла, но я игру, как и обещал тот «деспот», смотрел с трибуны. И когда мы уступили – 1:2, то не скрывал слез, не стесняясь переполненных трибун.
«ЗАСВЕТИЛСЯ» В МАТЧЕ ПРОТИВ «ШАХТЕРА»
Теперь, по истечении стольких лет, переосмысливаю этот эпизод – надо было не бояться. Если бы я сразу пошел в группу подготовки дзержинского «Шахтера», то получил бы футбольное образование. В итоге мне пришлось ждать два года. А получилось как – играл уже с ребятами своего возраста, и на сей раз городской «Кожаный мяч» был наш. Как-то так вышло, что на одну из игр не явились соперники, и вместо той команды мы сыграли с группой подготовки нашей команды мастеров. Обыграли их – 3:2, вот какая команда была у нас на поселке! После чего их тренер Петр Васильевич Новиков взял меня к себе. Ну и еще одним, во многом определившим мою судьбу, матчем стала товарищеская игра против… донецкого «Шахтера». Мне уже было семнадцать, мог играть как за юношей, так и за основной состав «Шахтера» дзержинского, что и небезуспешно делал (как сейчас помню – за юношей забил 24 мяча, а за взрослых – 13).
Тогда игры «горняков» с областными командами были вполне обычной практикой. Дончане выиграли – 2:1. Там меня приметили и вместе с еще двумя парнями из Дзержинска пригласили в сборную Донецкой области. Тоже общепринятая практика: со всей области набрали более сотни парней, регулярно давали играть и потом отсеивали. Я прошел все матчи и попал в стартовый состав команды, которая должна была играть… конечно же, с основным составом «Шахтера». Как вдруг на предматчевой установке меня отправляют в запас. Почему? Все просто – в экстренном порядке подвезли группу донецких парней, то ли из ФШМ, то ли из группы подготовки команды мастеров – не знаю. И их сразу поставили в состав. Было немного обидно, но я стерпел. Вышли на поле – пропустили один мяч, второй, и так вплоть до девятого. Тренер меня собирается выпустить и говорит: «Выйдешь вместо четырнадцатого номера», одного из донецких. Но тут вскочил тренер дубля «Шахтера» и говорит, что этого игрока они хотели бы еще посмотреть. Меня эта ситуация слегка смутила, и я выразил свое возмущение в довольно резкой форме. Терять-то уже было нечего. Тренер опешил, но все же выпустил меня на замену вместо другого нападающего, где-то минут на пятнадцать. Оставалось только воспользоваться представившимся мне шансом. В одном из эпизодов мне удалось обыграть всю защиту «Шахтера», но поскольку угол был острым, бить по воротам я не стал, а выкатил мяч под удар партнеру, который забил гол престижа. Между прочим, 9:1 – довольно успешный результат: тогда «Шахтер» уже был командой, претендующей на медали чемпионата СССР.
После игры ко мне подходят тренеры дубля «горняков» и говорят буквально следующее: «Послезавтра к нам, с вещами. Берем тебя к себе».
ИЗ ДУБЛЯ – В СРЕДНЮЮ АЗИЮ
В дубле пришлось несладко – сказывалась нехватка футбольного образования. Имел много выгодных моментов, но почти все из них благополучно губил. Апогеем стал матч против дублеров киевского «Динамо» – не реализовал три чистых выхода один на один с вратарем, потом еще в перекладину попал. А за минуту до конца, при нулях на табло, нам забили гол. Это спровоцировало дальнейший конфликт с тренерами дубля, и в итоге состоялся серьезный разговор, к которому подключился даже тогдашний наставник «Шахтера» Владимир Максимович Сальков. В общем, мне предложили попробовать себя где-нибудь во второй лиге, а напоследок сказали: «В высшей лиге ты не заиграешь, у тебя нет никаких перспектив». На что я тогда сразу выпалил: «Вы ошибаетесь! Вот увидите, я буду играть и в основном составе «Шахтера», и в сборной СССР!». Честное слово, все было именно так.
Следующим пунктом в моей карьере был как раз второлиговый «Спартак» из Орла. Ситуация, в которую я попал, подстегивала меня активнее работать на тренировках. Нередко я устраивал себе самостоятельные вечерние занятия. Благо, жил практически на стадионе. Приходил в девять вечера, включал освещение, брал мячи и работал. Чем, признаться, вызывал немалое удивление местных жителей. Но еще больше я удивил знаменитого в прошлом футболиста, игрока сборной СССР Бориса Татушина, который пообещал замолвить за меня словечко в «Спартаке» московском.
Увы, вместо Москвы пришлось перебираться в Среднюю Азию – в Туркмению, в армии служить. Об этом периоде жизни даже и вспоминать не хочется. Благо, Татушин нашел способ перевести меня в команду «Колхозчи». Там я играл три года, пока не поступило предложение из краснодарской «Кубани». Правда, за эту команду я не сыграл ни одного матча: вышло хитрое постановление насчет участия в Спартакиаде народов СССР – за полгода до этого нельзя было менять команды. Зато я хорошо проявил себя на предсезонных сборах, наколотив тогда кучу мячей командам высшей лиги, и в итоге оказался в «Торпедо».
Ну а за что следует поблагодарить судьбу, забросившую меня, казалось бы, на край географии, – она подарила мне супругу. Фариза Исмаиловна вот уже тридцать лет меня терпит (смеется), поддерживает в трудных жизненных ситуациях. На ее хрупкие плечи свалились все заботы по дому, по воспитанию сына, и она с честью выдержала все испытания. Спасибо ей за ее восточную мудрость!
ЛЕГИОНЕРСКИЕ ХЛЕБА
Судьба распорядилась так, что довелось мне поиграть и за границей – в Венгрии. До сих пор с теплотой вспоминаю это время. Четыре сезона выступал там, поиграл в двух командах – «Дебрецене» и БВШК, и за это время чуть не стал легендой венгерского чемпионата. Дело в том, что там игроки, сыгравшие сто и более матчей, очень высоко котируются. В любом чемпионате. Хотя поначалу, как только приехал – приняли меня очень настороженно. На первой тренировке, как сейчас помню, едва ли несколько раз коснулся мяча. Никто не хотел отдавать мне передачу. Потом ко мне подошел капитан «Дебрецена» и поинтересовался: «Виктор, а ты сколько матчей отыграл в чемпионате СССР?». Я пожал плечами – потому как никогда не делал таких подсчетов – и ответил, что около четырехсот. После такого ответа у всей команды реально глаза на лоб полезли. В итоге на следующей тренировке все футболисты старались играть только на меня. Вообще от той жизни остались одни приятные воспоминания – Европа все же. Ни очередей, ни тотального дефицита. Живи и радуйся, играй в свое удовольствие в футбол и ни о чем не тревожься.
ОТ КАРЬЕРЫ ИГРОКА – К КАРЬЕРЕ ТРЕНЕРА
По большому счету, карьеру я в Донецке начал, и в Донецке же ее и закончил. В тридцать восемь лет вернулся в «Шахтер». Поиграл сезон, а потом плавно перешел на тренерскую работу. Набирался опыта в «Шахтере-2», у Виктора Васильевича Носова, потом сам возглавил эту команду. Поработал и в «Шахтере-3», был главным тренером симферопольской «Таврии», сейчас вот занимаюсь любимым делом в скромном константиновском «Конти». Скромном, но вместе с тем и амбициозном. Мы – одни из лидеров областного первенства, может, вскоре заявимся во вторую лигу, станем на профессиональные рельсы. Кто-то сочтет работу в «Конти» понижением в классе, однако я так не думаю. Даже больше скажу – отношению моих футболистов к делу могут позавидовать некоторые более высококлассные команды. Наши игроки не думают о деньгах, они просто хотят играть в футбол. Вот недавно у нас по расписанию был выходной, так игроки мне звонят: «Александрович, может, мы как-нибудь в другой раз отдохнем, а сегодня потренируемся?» Скажите, разве ли не радость – работать с такой командой?
Андрей Пети, Денис Соболев, специально для terrikon.com
