Павлюченко сначала ползал, потом стал летать
Когда "Тоттенхэм" купил "спартаковца" Романа Павлюченко за рекордные для российского футболиста €17 млн, футбольная общественность удивилась: в "Спартаке" он не показывал той игры, которую увидели болельщики во время Евро-2008.
В британском клубе Павлюченко предрекали короткий маршрут: от стартового состава до скамейки запасных, как это было с другими российскими игроками, уехавшими за рубеж. Но за три месяца он застолбил за собой место основного центрального нападающего и даже забил шесть мячей за новый клуб: последний – полторы недели назад в матче с "Блэкберном".
Обыграв "Блэкберн", "Тоттенхэм" поднялся на несколько позиций вверх в турнирной таблице. О том, почему красиво и результативно играть форвард может только в Европе, Роман Павлюченко рассказал корреспонденту Newsweek Александру Беляеву.
- После Евро-2008 многие российские футболисты мечтали перебраться в Европу, но получилось только у вас. Почему?
– Сам удивляюсь. До Евро я ничего особенного не показал, а там выстрелил – вот мной и заинтересовались. Я даже не собирался ехать именно в Англию, просто надеялся оказаться в каком-нибудь хорошем клубе. С "Тоттенхэмом" все уже зависело только от меня: хочу я играть в английском чемпионате или нет. Я хотел – все-таки надо было попробовать. Вот и поехал.
- Ваш переход прошел на удивление тихо. Пока Андрей Аршавин публично боролся с руководством "Зенита", вы уже играли в Англии.
– Просто меньше говорить надо и больше делать. У меня все решилось за один день. Утром дал согласие и на следующий день улетел. Но думал очень долго: переживал не из-за того, что играть не буду, а из-за семьи. Все-таки у меня ребенок, а в России садик хороший был.
- Некоторых наших футболистов в России держат более банальные причины – платят здесь больше, чем где-либо в Европе.
– Тут все от агента зависит. Я в деньгах ничего не потерял, даже выиграл. Мне тут все условия создали – только играй. Единственной проблемой остается язык: никак не могу его выучить. Занимаюсь пять раз в неделю по полтора часа с преподавателем, но пока могу только в магазине объясниться. А так, если люди на улице услышат, как я по-английски разговариваю, – просто с ума сойдут. Поэтому я стараюсь особенно из дома не выходить – один раз только в Лондон в ресторан съездил.
- Вождение далось быстрее языка?
– Намного. Хотя первый месяц за руль не садился: боялся с правым рулем обгонять, поворачивать, да и шатало из стороны в сторону. Но теперь уже освоился – от дома до базы спокойно доезжаю. Так же и в Москве было первые два года, но привык же, и город стал для меня родным.
– Теперь родным станет для вас Лондон. Значит, жизнь удалась?
– Пока что нет: я ведь еще ничего не выигрывал – Кубок России только. Вот когда выиграю Лигу чемпионов и Кубок УЕФА, как Дмитрий Аленичев, тогда и скажу: да, удалась. А пока что я лишь сделал большой правильный шаг.
- Вовремя ушли из "Спартака"?
– Я точно не жалею. Играть в России и в Англии – одно с другим просто нельзя сравнивать! Здесь полные трибуны, отличные футбольные поля – все шикарно. У нас такого нет.
- А что больше всего не нравилось в российском футболе?
– Поля. Летом еще нормально, а потом – просто ужас. И пустые стадионы: даже 20 000–30 000 на наших матчах в "Лужниках" выглядят несерьезно. А по телевизору вообще футбол смотреть не хочется: смотришь Владивосток, например, – уже гол забили, мяч разыграли в центре, а камера только ворота показывает. Плюс эти перелеты. Я тут одному сказал: летали по девять часов. Спрашивает: мол, в Австралию, отдыхать? Я говорю: ага, конечно, это просто игра чемпионата. У него чуть сердце не остановилось.
- Зачем же вы так коллег пугаете – ужасы рассказываете?
– Это еще не самый ужас! Я тут про наши футбольные школы даже не рассказываю – иначе бы точно всем плохо стало. Некоторые наши детские тренеры – это позор. Часто видел: приходит молодой тренер на занятие, а сам пьяный. Швырнул мяч – и стоит, болтает с кем-то. Это детская школа называется.
- Поэтому вы стали депутатом Ставропольской городской думы?
– Да, нужно футбол поднимать. Открою академию футбола имени Романа Павлюченко, там все будет как надо. Я когда занимался, у нас некоторые мяч в ботинках гоняли. У меня такого точно не будет.
- Кто вам посоветовал пойти в политику?
– Не скажу. Просто попросили заняться футболом, и все. Я согласился: надо думать о будущем и немножко вариться в этой каше. Но пока что ни речь не готовил, ни программу и после выборов еще в Ставрополе даже не был: все-таки я в футбол должен играть. Здесь, кстати, надо мной постоянно шутили: стал депутатом – значит, русская мафия. Но никакого криминала нет.
- Многие почувствовали неладное, когда вас продали за €17 млн – таких денег за российского игрока еще никогда не платили.
– Ну и нормально: клубы сейчас небедные, денег много. Но я даже сам не знаю, сколько в точности за меня заплатили: одни говорят €13 млн, другие – €18 млн. Но за Аршавина, допустим, просят и €25 млн, и €30 млн, – а ведь никто в России не говорит, что это много. Это его реальная цена, он таких денег стоит. Даже для Европы это нормальная цена.
- Особенно в условиях кризиса.
– Мы ж не в банке работаем, причем тут кризис? Я вообще с кризисом на "вы" – у меня точно никакого кризиса нет. Я счастливый человек: Аршавина не отпускают, Погребняка не отпускают, а я уехал.
- Это вам Хиддинк так помог?
– Наверное. На Евро все говорили, что я стал играть по-другому: да и мне казалось, что как-то свободнее себя почувствовал. Но говорить, что я один вышел и всех обыграл, – тоже неправильно, все-таки мы в команде играем. Мы только боимся, как бы Хиддинк не ушел. Если он уйдет, то сборная так, как на чемпионате Европы, больше не сыграет.
- А ему сначала, говорят, какой-то непонятный контракт дали подписать, а теперь вот премиальные за Евро вроде бы никак не отдадут.
– Бред какой-то, кто такие гадости человеку делает? Ну, значит, он и без денег с нами общается, как обычно, – по крайней мере никакого недовольства он не показывал. А мы еще над ним шутили, что его могли опять за налоги посадить.
- Ваши подвиги на Евро тоже щедро оплатили?
– Если честно, мы играли не ради премиальных. Конечно, бесплатно бегать не хотелось, но мы вели себя скромно: требовали двойные и тройные премиальные только когда выигрывали. Не до игры – мол, дайте денег, а там мы всех порвем, – а после: как зайдет кто в раздевалку, так и требуем.
- После Голландии тоже требовали?
– Да, после каждой победы. Даже когда в товарищеской игре выигрываем, все равно требуем. У нас есть футболист – Быстров, так тренер или президент еще не дошел до раздевалки, а он уже кричит: "Тройные давай нам, тройные!"
- И что – всегда срабатывает?
– Ага. После таких побед им денег не жалко – мы же не просим каждому по €9 млн. Мы все понимаем и просим не очень большие деньги. Не миллионы. У нас в контракте прописан фиксированный гонорар: до начала отборочного цикла нам говорят, за что какие деньги мы получим. Но потом мы обыгрываем голландцев – и все меняется.
- Часто вы тот матч вспоминаете.
– У меня дома даже диски есть с моими голами, нарезка опасных моментов. Теперь этот матч будут еще лет 10–20 вспоминать и показывать перед каждым чемпионатом мира или Европы. А сам я уже раза три смотрел эту игру с начала до конца – до сих пор не совсем понимаю, как нам их обыграть удалось.
- Правда не понимаете?
– Думаю, мы их просто перебегали, выиграли за счет "физики". Говорить, что мы мастеровитее, просто глупо. Нам сам Хиддинк говорил, что выиграет тот, кто лучше будет физически готов. И так нас перед Евро загружал, что я первые две недели вообще ползал. А потом ничего – полетел.
- Наши тренеры ведь тоже на "физику" всегда ставили.
– Но атмосферы такой в команде не было никогда – ни при Семине, ни при Газзаеве. Сейчас главное в футболе – создать дружный коллектив. И Гусу это удалось. Сейчас все как-то свободнее, поддерживают друг друга, за результат стали переживать. Раньше такого не было.
- Игра на Евро – это наш максимум?
– Обыгрывать голландцев, быть третьими на Европе – да, это максимум. Но не разовая вспышка – даже последние отборочные матчи это показали. Теперь нас уже стали бояться, у команды появился характер. Короче, Гус правильно гнет свою линию.
