Воровство не повод переводить футбол на самоокупаемость

Призывы к финансированию социальных объектов только за счет потребителей их услуг подрывают согласие в обществе, но не помогают решить нашу главную проблему — отсталое государство.

Этим летом Украина (на двоих с Польшей) принимала чемпионат Европы по футболу. В стране катастрофически не хватало отелей, в Харькове журналистам сдавали на ночь комнаты в борделях, в Киеве и во Львове открыли палаточные лагеря. И пока газеты пестрели заголовками, в стомиллионный раз обличающими коррупцию в правительстве Януковича, простые украинцы открыли сайт, на котором предлагали иностранцам переночевать у себя дома. Бесплатно.

Так один мой знакомый оказался в простенькой двухкомнатной квартире на окраине Харькова. Родители отправили восьмилетнюю дочку ночевать к родственникам, а сами поставили на плиту кастрюлю, чтобы сварить пельменей. И признались за скромным ужином: «Мы не хотим, чтобы вы думали, что все украинцы думают только о деньгах».

Так вот: футбол — это не только о деньгах. В декабрьском номере «Форбс» Борис Грозовский возмущается тем, что за большой спорт якобы платят те, кто им «вообще не интересуется». Похоже, что автор пропустил тот исторический момент, когда из обычного вида спорта именно футбол (а не теннис, шахматы или горные лыжи) превратился в универсальное средство взаимопонимания народов.

Именно мировые футбольные клубы — предмет мечтаний мальчишек всего мира. Именно в футболках «Барселоны» плясали иракские подростки на фоне подбитых американских танков. И я уверен, что если бы американцы сбрасывали на Ирак мячи вместо бомб, их бы встречали совсем иначе.

Да, большой спорт — это всегда большие деньги. А в стране с неэффективным государством большие деньги — это всегда большое воровство. Только виноват ли в этом футбол?

Конечно, так и не достроенный стадион в Петербурге — позор для города. Но посмотрите на вполне демократическую и весьма экономную Германию — и вы увидите ровно то же самое. Везде, где за большие строительные проекты берутся госструктуры, везде откладываются сроки и взрывается бюджет. В Берлине, например, дважды откладывалось открытие нового аэропорта — бюджет превышен вдвое, новая дата запуска опять под вопросом. В Гамбурге остановлены работы на строительстве новой филармонии, которая должна стать новым символом города (прямо как стадион в Питере). Здесь то же самое: бюджет превышен в семь раз, стройка стоит, открытие отложено на неопределенный срок. Только там никто не говорит, что филармонию и аэропорт надо строить исключительно на деньги любителей оперы и авиапассажиров. Потому что и аэропорты, и филармонии, и стадионы — это для всего общества, а не для маргиналов.

Но как раз с этим у нас самые большие проблемы. У нашего общества все меньше «общего». И стоит, например, ввести в центре города платную парковку (ради общего блага), как из окопов неолиберализма раздаются пулеметные очереди текстов о нарушении права личности бросать машину где попало. А сколько людей умирают в ожидании «скорых», застрявших в пробках, никого не волнует (я-то здоров! Пусть больные разбираются со «скорой», а болельщики платят за свой футбол).

В нормальном обществе граждане тратят налоги на оперу и футбол, даже ни разу не услышав про «Парсифаль» или «Манчестер Юнайтед». В разваливающемся обществе каждый хочет платить только за то, чем пользуется лично он. Следуя той же антиобщественной логике, деньги на ночлежки должны собирать бомжи, а хосписы надо строить на деньги смертельно больных.

Эти нападки на футбол — следствие того, что вот уже двадцать лет мы безуспешно пытаемся построить в нашей же стране современное государство. И ничего не получается. И тогда может показаться логичнее не тратить общие деньги вообще, чем тратить их впустую.

Спору нет: российский футбол представляет собой местами весьма печальное зрелище. Хаос при входе на стадион, раненный петардой вратарь, нацистские речовки на фанатских секторах… но при всем при этом именно футбол остается в стране (и во всем мире) спортом номер один. Спортом, любовь к которому нельзя измерить одними миллиардами.

Тот, кто считает, что в Петербурге «не будет заполняемости» нового стадиона, плохо знает Петербург. А тот, кто сравнивает футбольный матч со спектаклем в театре Петра Фоменко, не видел 80 000 человек, пришедших в Лужники посмотреть на Лионеля Месси с товарищами (при всем уважении к Петру Фоменко).

Неудачное воплощение не должно компрометировать хорошую идею. Если на строительстве стадиона воруют, это не значит, что не надо строить стадион вообще! А если деньги за оплату парковок уходят на Кипр, это не значит, что парковки должны быть бесплатными в принципе.

Так что дело не в футболе, а в нас — нас, неспособных создать в стране эффективное государство, в котором за миллиард рублей можно построить 20 стадионов, а не один.

Автор называет «мифическими» интересы болельщиков. Не знаю, как у кого, а у меня есть совершенно конкретный, а не мифический интерес. Я хочу, чтобы как можно больше людей в нашей стране играли в футбол — на хороших стадионах, в хорошей компании и в хорошей экипировке. Потому что играть в футбол — это гораздо лучше, чем пить водку, смотреть «Комеди клаб» или считать чужие деньги. Футбол учит понимать друг друга без слов, учит быть в одной команде, учит играть по правилам. И что все победы, как и все поражения, проходят. И что каждая игра начинается при счете 0:0.

Ровно сто лет назад Ленин написал свою знаменитую фразу про революционеров, которые «страшно далеки от народа». За эти сто лет киевское «Динамо» дважды выиграло Кубок Кубков, «Зенит» и ЦСКА побеждали в Кубке УЕФА, а Россия получила право на чемпионат мира по футболу. Вот только революционеры ближе к народу так и не стали.

Владимир Есипов